— Обеспечим, — пообещал Гувер.
— Предложи кредит и помощь только русским, — велел президент Министру. — Я чувствую, что скоро нам придется с ними договариваться о новом переделе мира, и у нас должны быть сильные карты и полные арсеналы.
— Есть, мистер президент, — совсем приуныл Доу.
— Вот поэтому ты и не сидишь здесь, Джеймс, — похлопал по поручню президентского кресла Трамп. — Ты слишком любишь тактические решения, а большая политика — это стратегия. Вспомни историю, Джеймс — русские выпутывались и не из таких передряг, становясь чудовищной проблемой для всего мира, а Америка привыкла быть на стороне победителей. Неудачники из Европы погрязли в мракобесии и верноподданничестве, японцы слишком любят суицидальные атаки во славу Императора, а вот русские… — он отстучал пальцами дробь по столу. — Русские просто делают свою работу. И договорись о наших наблюдателях во всех армиях — человечество давно не воевало в полную мощь, и мы должны извлечь все возможные уроки на будущее.
Интерлюдия
Снег
Фамильный дом Икеда располагался там, где и положено жилищу настолько уважаемого человека: в Киото. Ну и что, что до старинного дворца, откуда теперь управляется вся Великая Япония, довольно далеко? Все равно иметь недвижимость в Древней Столице может себе позволить далеко не каждый!
Икеда Юки, шестнадцатилетняя младшая дочь барона, впрочем, о подобных вещах не задумывалась — родившись здесь, здесь она и росла, принимая даримый состоянием семьи комфорт как должное и всем сердцем презирая прекрасный Киото за словно замершую в эпохе Эдо неторопливую атмосферу, зачем-то одевающихся в этническое тряпье глупых японцев, старого, почему-то очень уважаемого отцом садовника Ёсино, тетушек-воспитательниц, не достойных ее внимания самураев охраны и престарелую мать. Родить дочь в семьдесят лет — какая глупость! Нет, чисто физиологически всё нормально: благодаря услугам лучших Целителей Японии, Икеда Асами выглядела в худшем случае на тридцать пять лет, но вот ее характер от прожитых лет окончательно испортился: в дочери Асами видела лишь инструмент для выгодного замужества, выстраивая все воспитание Юки от этого:
— Танец — это не просто движения, юная госпожа. Танец — это совершенная форма женской красоты….
— Каждый цветок в икебане должен иметь свое значение, и располагаться на своем месте, придавая получившейся композиции совершенную форму…
— Простите, юная госпожа, но эту строчку приличествует читать с бо́льшим выражением…
— Прекрасная попытка, юная госпожа — ваш навык игры на сямисэне совершенствуется с каждым днем!
Музыка, стихи, танцы, оригами, составление букетов и икебаны, пение, этикет и два дополнительных языка — английский и русский — такой была ее учебная программа. «Внеучебная» — еще лучше: тренировка изящной походки, изнурительные диеты и специальная гимнастика, от которой, по словам старухи Банко: «растет то, что нравится мужикам, и не растет то, что нет». Банко — хуже всех: гейша в пятом поколении, хозяйка трех чайных домиков по всему Киото не стеснялась больно бить Юки бамбуковой палкой, если та теряла равновесие или пыталась перечить старухе. А чего стоит нефритовый «тренажер», на котором та же старуха Банко обучала ее «полировать танто будущего мужа»?!
Выйти замуж Юки была в целом не против, потому что в этом случае утомительное обучение закончится, и она уже наконец-то станет хозяйкой собственного дома. Да, пару раз в неделю придется «полировать танто» муженька, но с этим она уж как-нибудь смирится — со своим будущим мужем, Казуя Акирой, она за все шестнадцать лет знакомства разговаривала едва ли пять минут, но противен он ей не был.
Вздохнув, Юки повернулась на футоне и посмотрела на звездное небо за окном. Вот бы кто-нибудь молодой, сильный, богатый и красивый ее спас!
В дверь комнаты тихонько поскреблись, и девушка так же тихо ответила:
— Входи.
Отодвинув дверную створку, в комнату с низким поклоном вошла одетая в серое кимоно прислуги полная женщина средних лет.
— Простите, что разбудила, юная госпожа, — закрыв за собой окно, ночная служанка Каэдэ щелкнула выключателем, включив свет.
Опустившись на колени рядом с футоном юной госпожи, она прошептала:
— Икеда-сама прислал письмо. Началась большая война, а ваш жених Казуя погиб во время выполнения секретного задания.
Проигнорировав первую, совершенно не интересную ей половину, Юки испытала смесь легкой грусти — не чужой человек все-таки, облегчения — не придется «полировать танто» и беспокойства: а за кого ее выдадут теперь?