— Вы смеетесь, Филипп Иванович? — обиженно сморщился инженер. — Да лучше нашего завода нет во всем Союзе…
— Н-да, это аргумент, — сказал Филипп. — Что же это за военпред такой, что никому не дает покоя?
— Уж-жасный человек! — повторил инженер. — Его прислали месяц назад. Герой какой-то войны, считает, что он лучше всех нас знает, что и как надо делать. Попросите наркома, вы с ним в хороших отношениях, пусть его уберут. Отдыхать пошлют, что ли. Он, говорят, и в армии был таким же бешеным.
— Да как его зовут?
Инженер даже опасливо оглянулся, прежде чем сказать фамилию: должно быть, военпред и в самом деле сидел у него в печенках.
— Мусаев Семен Николаевич.
Филипп улыбнулся.
— Не знаю, не знаю, мне он даже когда-то нравился.
Главный инженер с опаской посмотрел на директора.
— В самом деле? Но ведь это же ужасный человек. — Он растерянно развел руками. — Впрочем, может быть, тогда он был другим.
«Итак, этот неугомонный Семен опять на моем пути, — думал Филипп, оставшись один. — Должно быть, он чувствует себя там как в ссылке. Можно представить положение боевого солдата, отправленного в длительный отпуск. Жаль, я не спросил у этого инженера, как Семен попал на завод. Да и к инженеру надо внимательно присмотреться…»
На аэродроме Филипп снова встретился с уже бывшим главным инженером завода. Инженер поспешно отвернулся, чтобы не здороваться. Впрочем, настроенный очень благодушно, Филипп не обратил внимания на его обиду. Он искренне поздравил инженера с переводом на более тихую работу.
Инженер заметил, что Филиппа сопровождал известный конструктор, молодой человек с твердыми чертами лица, неразговорчивый, хмурый. Инженер поморщился. Да, новый директор заводит новые порядки. Можно представить, какую дисциплину введут эти люди… А раньше не было места тише и спокойнее Пушечного. Посторонние люди не вмешивались в дела завода, завод благополучно выполнял заказы. Никому и в голову не приходило, что можно оспаривать программу завода. И вот, пожалуйста, новый директор начал с того, что перечеркнул всю программу: десяток новых образцов бросается в производство. И это в дни, когда везде только и говорят о близкой войне! Старые образцы сняты, новые еще не освоены. Нет, он не хотел бы быть на месте нового директора и этого молодого конструктора с каменным лицом!
9
Филипп медленно шел по цехам. Каждый раз он по-новому видел завод. Вот и сейчас он внимательно улавливал происшедшие здесь перемены. Что же изменило облик завода? Новые цехи? Да, цехов прибавилось, завод расширял свое хозяйство — это уже комбинат, многие цехи превратились в самостоятельные заводы-поставщики. Сложные механизмы обновили завод. Но есть еще что-то новое в нем.
Филипп здоровался со знакомыми мастерами и инженерами, отвечал на дружеские приветствия рабочих; его хорошо знали и помнили здесь: столько лет он неизменно возвращался сюда, сначала студентом, потом инженером, затем заказчиком… Ах да! Он остановился среди механического цеха, где мостовые краны переносили тяжелые стволы к станкам, — на заводе обновили состав рабочих! Вот то, что казалось ему необычным. Именно так… И Филипп с обостренным любопытством оглядывал молодые лица рабочих, их быстрые движения. У многих из них на пиджаках были медали и ордена — награды за участие в финской кампании. Это были новые кадры. И он вспомнил старых рабочих, мастеровых по рождению. То были потомственные почетные мастеровые, они из поколения в поколение работали на этом заводе, жили своими домами, наделами, у них было хозяйство, коровки, лошадки, — в сущности, их нельзя было назвать пролетариями. Летом, завод почти прекращал работу, пушкари переселялись на луга, становились косарями, готовили корм для своей скотины. Дирекция поддерживала патриархальные отношения с рабочими: это было и дешево, и оберегало от всяческих неприятностей.
Но старые рабочие, медлительные, важные, гордые чувством собственного достоинства, придавали всему заводу характер неторопливости, заведенного порядка, который не мог быть ничем нарушен. Все делалось основательно, но медленно; каждое нововведение встречалось неодобрительными насмешками. И вот этой косности, этого застоя больше всего боялся Филипп.
Он стоял среди цеха, внимательно оглядывая молодые, строго нахмуренные лица рабочих, улыбался.
«С такими солдатами нельзя не победить!» — так сказал Кутузов. А старик знал, чем можно поднять дух армии. Все можно сделать, и сделать быстро!»