— Опыт. Наблюдения. И, пожалуйста, не рассказывай мне про Духа Прошлых Святок [2], и что люди преисполнены милосердия и способны возлюбить друг друга… и подобную ерунду. Даже большинство религий базирует благодеяния на будущей личной выгоде. Так устроен мир. Это не мизантропия, а очевидный факт. — Шерлок, запрокинув голову, обернулся: яркие глаза его встретили хмурый взгляд Джона со своей обычной проницательностью. — Чтобы доказать мою точку зрения, мне достаточно вспомнить о тебе. В некотором смысле.
— Ладно, прости. Мне следовало бы помнить, что мой лучший друг – фаталист.
— Скорей, реалист.
— Пессимист.
Шерлок пожал плечами, волосы его были достаточно длинными, чтоб тугие завитки зашуршали возле основания шеи.
— Так или иначе, я не сержусь, что ты женился и ушел, чтоб начать новую жизнь без меня. И не нужно в качестве извинения проводить со мной отпуска или преподносить подарки. И что я делаю в свободное время, касается только меня. У тебя теперь своя жизнь и свои привычки. Мы живем каждый сам по себе, как обычно оно и бывает. Люди отдаляются друг от друга.
— Да, но мы, в общем… мы – нет, — сказал Джон, приподнявшись и опираясь на локти. — Не стесняйся поправить меня, если я неправ, только прежде ничто тебя не останавливало, и ты не готов оставить всё это, чтобы отдаляться и дальше. Ты ведь здесь, не так ли?
Детектив ничего не сказал; он по-прежнему был напряжен, и немного поежился от налетевшего бриза. Джон вздохнул и теперь уже полностью сел, собирая в пакет недоеденное печенье и удостоверяясь, что термосы были плотно закрыты и крышки завинчены. Он не хотел выяснять отношения. Это был первый день их поездки, и меньше всего он нуждался в нарастающей холодности и прогулке домой, к одинокому домику, с грузом сожалений, вдобавок ко всем прочим проблемам.
— Давай, — инструктировал Джон, легонько подергав за одеяло. — Мы должны всё убрать и вернуться домой, чтоб поесть, как следует, прежде чем отправляться на дальние прогулки.
Шерлок подчинился, откатившись прочь с одеяла, потом встал, отряхнув частички травы, что прилипла к голеням, а тем временем Джон сворачивал ткань.
— Если бы я не поехал, — начал Шерлок. — Если бы отказался, попросив, чтоб меня отвезли домой, ты приехал бы навестить меня, или так бы и проводил всё время между работой и домом, как обычно ты делаешь?
Джон сделал паузу на мгновение, глядя вниз, поскольку складывал за углы одеяло.
— Ты говоришь, что поехал, потому что это был единственный способ убедиться, что я выкрою время и для тебя?
— Мой ответ – да. Каков твой?
Джон убирал одеяло в свой ранец, кладя туда остальные вещи, одну за другой, всё еще не встречаясь с ним взглядом, пока не встал на ноги; губы его были плотно сжаты.
— Возможно, и нет. Но ты должен был встретить меня по дороге. Или, очевидно, в Корнуолле.
Шерлок не спускал с него глаз, холодный, спокойный, но сильный как море.
— Мы не всегда будем здесь.
— Я знаю. Но это не что-то, над чем должен работать только я. Ты тоже мог бы приехать как-нибудь. Позвонить. Мы могли бы только… говорить. Как нормальные люди.
— Едва ли. — Шерлок закатил глаза и пустился в обратный путь, в этот раз шагая не так широко, чтоб позволить Джону идти с ним в ногу.
Джон покачал головой.
— Ты мог бы начать, сделать что-то, будь у тебя хоть отдаленный интерес к моей жизни.
— Ты – доктор. Доктора скучные.
— Не всё, что я делаю, связано с насморками. Кроме того, друзья не просто сидят без дела, всё время говоря о работе. Есть и другие вещи.
— Прекрасно, тогда. Секс, Джон. Как у тебя с ним дела? Весьма хорошо или так себе?
Джон ощетинился и сжал кулаки, подавляя холодную дрожь, лицо его сморщилось; и он инстинктивно боролся с прельстительным голосом Шерлока.
— Знаешь что? Не имеет значения. Я должен был знать, что ты всё испортишь.
— Разве это не «мужской разговор»?
— Да, ну, в общем, остановись. Ты ужасен в этом.
— О чем же тогда, по-твоему, я должен спросить? — Негативные эмоции Шерлока проявились самую малость, но этого было достаточно, чтобы Джон уловил их. Он взглянул, но лицо детектива затенялось поднятым воротником. — Я думаю, что твоя работа скучна, — продолжал тот. — И не хочу тратить время, обсуждая фильмы и спортивные матчи, твоя личная жизнь для меня прозрачна и неинтересна, и я твердо уверен, что тот факт, что ты больше не проводишь часы в моей компании, является самой большой трагедией, что случилась с тобой. Честно, Джон, ведь единственным, что когда-либо объединяло нас, было то, что и ты, и я полагали, что я совершенно блестящий.
Джон коротко посмотрел на него, успев увидеть нахмуренные, сведенные брови, когда ветер подхватил и отбросил назад шелковистые завитки.
— Никогда не был скромен, — сказал он.
— Скромность переоценивают, — ответил Шерлок.
Джон слегка улыбнулся тому, что в этих словах была правда.
— Хорошо… у нас есть остальная часть недели, чтоб выяснить, что нас всё еще может объединять.
— Мне нравилось, когда это был я.
— Знаю. Мне тоже.
Они продолжали спускаться по давно забытой дороге вниз, к Обзорному Дому, практически в тишине. Оставалось еще несколько миль, когда ветер усилился и стал дуть им навстречу. С утра ясное над заливом небо стало серым, гребни волн вскипали, разбиваясь о черные скалы; рокот моря был громче шума деревьев. Последние несколько ярдов пришлось бежать, скользя по холодной траве, потому что надо было скорее добраться домой, под крышу, спасаясь от налетавшего ливня. Это было делом обычным для весеннего отпуска на побережье. Джон увидел, как Шерлок исчез в доме, а сам задержался на полминуты, чтоб взять на ночь дров из покрытой брезентом поленницы. По крайней мере, им не грозило остаться без света: с такими ветрами крылья мельницы весело и беспрерывно вращались. Шерлок подержал ему дверь, Джон промчался мимо него с охапкой поленьев, и деревянная дверь хлопнула, закрываясь, от ударившего в нее ветра.
Джон сложил дрова у камина, стряхнул с плеч пальто и устроился на полу у огня. Было сумрачно, словно вечер уже наступил: за окном потемнело, и небо теперь было мрачным и темно-синим. Он потер ладони, чтобы согреться; дрова в очаге почти прогорели с утра, став пепельно-серыми. Нужно было подкинуть новых. И поставить чайник. Разогреть бобы и разделать рыбу, что ждала в холодильнике. Дождь едва ли добавил сырости, день и так был сырым, он скорее добавил собственную хаотичность к возрастающей неуверенности. Что ж, по крайней мере, можно было бы побеседовать о погоде, хотя ни один из них не сказал ни слова.
Джон был рад, но, так или иначе, не удивлен, когда прозвучали шаги – из ванной в гостиную, – и полотенце покрыло его голову и плечи. Он вытер свои влажные волосы, наблюдая, как Шерлок выходит на кухню, наливает воды и ставит чайник. После прожитых вместе лет они выработали привычки и образ действий. Шерлок черной спичкой разжег горелку, затем отдал Джону коробку, чтобы тот растопил камин, и всё это молча – в разговорах не было надобности.
Потом был чай, и горевший в камине огонь, и два джентльмена устроились на полу с полотенцами на голове и с кружками чая в руках. От мерцавшего пламени танцевали тени, даже в свете лампы. Джон дышал глубоко, вдыхая запах горящих поленьев и английского завтрака.
— Наверное, что-то очень неправильно, если два человека заботятся друг о друге больше, чем о ком-либо еще, и при этом не знают, как быть друзьями, — сказал Джон, наконец, припадая губами к краю горячей кружки.
Шерлок, сидя рядом, тихо кивнул; и пламя камина осветило его сумрачное лицо тенью прежней улыбки.
ПРИМЕЧАНИЯ:
[1] Дженга (англ. Jenga) – настольная игра, придуманная в 70-х английским геймдизайнером танзанийского происхождения Лесли Скотт и распространяемая компанией Parker Brothers (подразделение Hasbro). Игроки по очереди достают блоки из основания башни и кладут их наверх, делая башню всё более высокой и все менее устойчивой (нельзя перекладывать верхние три ряда).