Отец жил ради нас, своей семьи, отдавая нам всего себя, но я видела, как он задыхается, как тоскует по родному Ленинграду.
Старая графиня
Белая ленинградская ночь незаметно вступила в свои права, давая понять, что расставания до утра не будет и поэтому можно продолжать наслаждаться величием прекрасного города, сколько пожелаем. Я именно так и делала, приехав в 70-х в тогда ещё Ленинград всего на несколько дней и боясь упустить хоть мгновение из общения с городом моего отца и деда. Я никогда не жила в городе на Неве, но, слушая в детстве и юности рассказы отца, чувствовала себя здесь как дома – уютно и спокойно. Это был «мой город». Мне всё здесь было знакомо, я знала каждую улицу, о выдающихся памятниках могла рассказать не хуже любого гида. С бьющимся сердцем я искала знаменитую квартиру Пушкина на Мойке, 12, и, увидев, что она закрыта на очередную реставрацию, села на лавочку во дворе и благоговейно начала рассматривать окна квартир следующих над ней этажей.
«Как же счастливы люди, живущие в этом доме. Здесь, наверное, до сих пор витает поэтический дух Александра Сергеевича», – подумала я, крепко зажмурив глаза, чтобы представить себе, как он, этот самый дух, задумчиво выходит из подъезда, мысленно создавая новый литературный шедевр. Вот он проходит мимо меня, останавливается и кладёт руку на моё плечо. Я сжалась, так явно было его присутствие, которое чувствовалось даже сквозь закрытые глаза. Неожиданно «дух» стал теребить моё плечо и заговорил противным женским голосом:
– Эй, девочка! Заснула, что ли? – Толстая тётка не очень приятного вида стояла около меня, заглядывая в лицо.
В одной руке она держала алюминиевый бидон с молоком, а другой приводила меня в чувство.
– Кого ждёшь? Пушкина сегодня не будет. Ремонт у них, на месяц. Да и хорошо. А то толпа народа всегда здесь, в свой подъезд не войдёшь.
Женщина подхватила авоську с хлебом, которую она перед этим поставила на мою скамейку, и вошла в тот самый подъезд. Я застыла от неожиданности. Как такое возможно? В дом, где жил Пушкин, войти вот так запросто, да ещё с молоком и авоськой? Это было выше моего понимания. Но присмотревшись, я увидела в окнах второго и третьего этажей огромные банки с маринованными огурцами, кастрюльки непонятно с чем. Всё это стояло на подоконниках, как насмешка над величием священного места. Моему разочарованию не было предела. Этот знаменитый дом был полностью расселён только в 80-х. А сейчас, в 70-е, кроме знаменитой квартиры на первом этаже, он был заполнен жильцами.
Я медленно побрела домой. Моя досада и обида за Александра Сергеевича были так сильны, что я не заметила, как добралась до Обводного канала, в районе которого снимала квартиру в доме старинной архитектуры. Точнее, не снимала, а находилась в гостях у знакомой моей приятельницы, которая тоже была родом из моего города и согласилась меня принять. Саша, очень милая молодая девушка, работала медицинской сестрой и получила от государства маленькую комнату в коммунальной квартире. Мы быстро нашли общий язык, да и почему нет? Две молоденькие девушки в тесном пространстве малюсенькой комнаты быстро узнают вкусы и привычки друг друга и стараются облегчить взаимное сосуществование. Саша сразу же объяснила удивительные для меня правила проживания в этой коммуналке.
– Ни с кем из жильцов не разговаривай. Здесь не так много людей, но всё равно никто ни с кем не общается.
– И даже здороваться нельзя? – спросила я наивно.
– Нет, ни в коем случае, – категорично отрезала Саша. – Дверь тоже никому не открывай. Могут, сама понимаешь, откуда, прийти, если узнают, что я сдаю комнату.
Я была удивлена:
– Как сдаёшь? Мы же вместе здесь живём, кому какое дело, может быть, я твоя сестра и приехала в гости.
– Да, это всё так, но лучше не открывай. – Саша явно была напугана. – Понимаешь, за «плохое» поведение комнату могут отобрать и отдать другому. Очередников много.
И это правда. Квартиру в то время невозможно было купить или продать. Они все принадлежали государству, которое распределяло их в порядке очереди.
– А главное, на кухню часто не выходи, нельзя. Это территория Старухи. Туда лучше не соваться. Чайник у нас в комнате есть, а еду можешь покупать в кафе за углом, – Саша закончила «инструктаж» и облегчённо вздохнула.
А мне, никогда не жившей в коммунальных квартирах, это всё показалось несусветной дикостью. Неужели в наше время так могут жить люди? Меня просто поражала эта «советская боязнь» Саши сделать что-то не так, лишиться комнаты и с треском «вылететь» из лучшего города Советского Союза.