Вышинский любил «публичную» дипломатию, выступать на международных конференциях было его страстью. На 4-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН он произнес 20 речей, на 5-й — 26, на 6-й — 22. Выступления его были, как правило, длинные, некоторые из них продолжались по 2–2,5 часа, а то и более.
Пристрастие Вышинского не обязательно следовало бы причислять к его порокам, если бы не их характер. Вышинский клеймил, пригвождал к позорному столбу, унижал, высмеивал. Полемика, которую затевал он, носила конфронтационный характер. Вышинский, по существу, заботился не столько о поиске взаимоприемлемого компромисса, сколько об осуждении противника.
Вообще бывший прокурор вел себя на международных конференциях отнюдь не как на собрании представителей суверенных государств, а как на судебном заседании. И к своим зарубежным коллегам он обращался соответственно. «Янгер, Остин (представители Англии и США в ООН. — Авт.) и все остальные, имеющие уши…» — так Вышинский приглашал слушать его речи. Кого-то он предлагал поместить в сумасшедший дом.
Лорд Глэдвин, много лет представлявший Англию в ООН, вспоминал: «Этот вселяющий ужас Вышинский… расточал (в ООН. — Авт.) весь свой большой судебный талант, который успешно помог ему в прошлом приговорить к смерти своих лучших друзей во время сфабрикованных «судебных процессов» в Советском Союзе».
В годы пребывания Вышинского на посту министра Советский Союз выступил с рядом внешнеполитических инициатив: о заключении Пакта мира между пятью великими державами, урегулировании «берлинского кризиса», прекращении военного конфликта в Корее, принятии мер по укреплению мира и дружбы между народами и другими. Но почитайте выступления Вышинского в тот период. В них основное внимание уделено не аргументированному разъяснению преимущества наших предложений, а осуждению позиций другой стороны. Внося, например, в ООН предложение о Пакте мира, Вышинский в своем выступлении в основном разоблачал НАТО, «план Маршалла», политику США и Англии, попутно «врезал» гоминьдановцу и только под конец сообщил о новом предложении СССР, приведя в качестве главного аргумента в пользу его одобрения серию цитат из заявлений «вождя народов Советского Союза». Более того, главный акцент был сделан не на новой конструктивной идее, а на предложении осудить США и Англию за подготовку новой войны. В итоге предложение СССР привело лишь к острой политической конфронтации.
Вышинский имел не только высшие дипломатические и юридические ранги. Он был также действительным членом АН СССР. Тем не менее научная палитра академика состояла в основном из двух красок — черной и белой. Ими он и пользовался в своих выступлениях, рисуя картину мира. Все, что относится к Советскому Союзу, — превосходно, прекрасно. СССР «с каждым годом набирает силы, экономически растет, расцветают его наука, техника, искусство, культура», а уже к 1951 году благосостояние советского народа было поднято на «небывалый уровень» и тому подобное и так далее. Что же касается экономического положения на Западе, то оно характеризовалось не иначе как «пошатнувшееся», «ухудшающееся», «предкризисное», утверждалось, что «план Маршалла» закончился «крахом и провалом».
Еще хуже у академика дело обстояло с прогнозированием. Так, в связи с заключением Сан-Францисского мирного договора с Японией, который Советский Союз отказался подписывать, Вышинский предсказывал превращение японского народа в пушечное мясо в новой войне, подготавливаемой НАТО. Договор, по его мнению, лишит «японский народ возможности поднять свое благосостояние и препятствует развитию его материальных и духовных сил». Не менее мрачное будущее ожидало, по оценкам академика, и население ФРГ. По Андрею Януарьевичу, крах мира капитализма был не за горами. Впрочем, будем справедливы, такие оценки он заимствовал из высказываний «вождя и учителя» и его ближайших единомышленников.
Но вернемся к деятельности Вышинского как дипломата, хотя я убежден, настоящим дипломатом он никогда и не был, являясь человеком нетерпимым, грубым, вспыльчивым. Еще в XVII веке автор знаменитого труда по искусству дипломатии француз Кальер справедливо отмечал, что люди с неровным характером, которые не властны над своими страстями, более пригодны для войны, чем для переговоров. Вышинский, увы, был лишен таких качеств, как умение прислушиваться к мнению оппонента, терпимость к нему, такт. Вот один из примеров.
В 1951 году США, Англия и Франция внесли в ООН совместное предложение об ограничении вооружений, в котором акцент делался на вопросах доверия и контроля. Авторы придавали своему предложению большое значение. Накануне его внесения президенты США и Франции и премьер-министр Великобритании выступили со специальным обращением, а министры иностранных дел этих стран формально представили его на рассмотрение ООН в день открытия сессии Генеральной Ассамблеи. Едва выслушав своих коллег, Вышинский дал этому предложению следующую оценку: «…можно безошибочно утверждать, что гора родила мышь, настолько ничтожны и явно фальшивы предложения, идущие из атлантического лагеря». По утверждению «Нью-Йорк таймс», далее, отступив от подготовленного текста — а это Вышинский делать любил, и в Москве, имея на руках только заготовку, зачастую не знали, что он говорил в здании Объединенных Наций, — он заявил, что после ознакомления с речью президента Трумэна «мне не спалось всю ночь, так как смех меня душил, хотя человек я не смешливый от природы». Насчет последнего его утверждения не берусь спорить…
Предложение западных стран содержало, безусловно, ряд недостатков. Но разве пристало представителю великой державы с порога, не выслушав мнения других членов мирового сообщества, отвергать предложение партнеров? Да еще в такой форме.
Советский дипломат Я. А. Малик, много лет проработавший с Вышинским, рассказал мне, что как-то после очередной оскорбительной тирады один из иностранных дипломатов, обличенных Вышинским, вызвал его на дуэль. Последний, однако, вызов не принял, выразив свое «презрение» в адрес обиженного.
Склонность к обличительным формулировкам, граничащая с откровенной грубостью, к «страшным словам», на исключительную вредность которых для дипломатии неоднократно указывал В. И. Ленин, были в самой природе Вышинского. В выборе хлестких, но, по существу, бессодержательных ярлыков его фантазия не знала границ. Конечно, такие эпитеты, как «взбесившийся пес», «вонючая падаль», «проклятая гадина», «жалкий подонок» и прочие, которые он щедро расточал на политических процессах в СССР, на международных форумах он все же не решался вводить в оборот. Но вот «рьяный поджигатель войны», «грубый фальсификатор», «распоясавшийся господин», «сумасшедший» или «полусумасшедший», «гнусный клеветник» встречались в его выступлениях сплошь и рядом. Оценки выступлениям представителей государств он выставлял иногда такие: «Я не скажу… о приемах, которые здесь применяли и бразильский делегат, и делегаты всего англо-американского блока, как о жонглерстве. Все, что они здесь проделывали, — это фокусничество, это можно было бы назвать балаганным шпагоглотательством, где не нужно никакого искусства…» В других случаях он заявлял, что глава австралийской делегации привел факты, которые «являются базарными сплетнями и враньем, достойным знаменитого барона Мюнхгаузена», речь канадского делегата «представляла собой каскад ругательств и истерических выкриков», глава бельгийской делегации «нес несусветный вздор».
Вышинский допускал оскорбительные выпады не только против непосредственных участников переговоров, но и в адрес государств, которые они представляли. Одно из них (с ним у нас, кстати, были нормальные дипломатические отношения) он сравнивал с «шакалом, выискивающим добычу». Над некоторыми малыми странами подтрунивал за их немощь. Когда представитель малой страны поддерживал позицию СССР, Вышинский ратовал за уважительное отношение к малым странам, в противном случае старался высмеять их.
Англичанин Шоукросс сказал о стиле Вышинского следующее: «Когда советская делегация протягивает оливковую ветвь мира, то она делает это столь агрессивным способом, что как будто рассчитывает отбить у других желание принять ее». Суть выступлений Вышинского один из дипломатов характеризовал немецкой пословицей: «Ты должен стать моим братом, или я проломлю тебе череп».