На это заместитель наркома заметил:
— Мы сожалеем о безрезультатности переговоров Сунь Фо в Англии и Франции, но для нас позиция этих держав не является неожиданностью. Мы и ранее предполагали, что английское правительство только на словах собирается помочь Китаю, а в действительности известные английские круги проводят политику сговора с агрессором, рассчитывая использовать затруднения, испытываемые Японией в начавшейся войне, для достижения своих собственных целей.
Б. С. Стомоняков обратил внимание на высказывание одного видного английского политического деятеля, который отметил, что «СССР, даже не участвуя в японо-китайской войне, оказывает Китаю огромную помощь фактом существования на маньчжурской границе мощной ОКДВА, чем сковываются значительные японские воинские силы, не имеющие возможности принять участие в военных действиях против Китая».
На вопрос Сунь Фо, может ли Китай и в дальнейшем рассчитывать на дружескую помощь со стороны Советского Союза, Борис Спиридонович ответил, что «наша позиция в этом вопросе остается неизменной».
Свидетельством неизменной советской политики стало подписание в Москве 20 июня 1938 года нового контракта о поставке в Китай специального имущества на сумму более 21,8 миллиона американских долларов, в том числе 120 самолетов и боекомплектов к ним и др.
1 июля 1938 года в Москве было подписано второе соглашение о реализации советского кредита Китаю на сумму 50 миллионов американских долларов, в рамках которого СССР поставил Китаю вооружение и военные материалы, в том числе 180 самолетов, 300 орудий, 1500 ручных пулеметов, 500 станковых пулеметов, 300 грузовых автомашин, снаряды, патроны и другие военные материалы.
Только с сентября 1937 года по сентябрь 1939 года Советский Союз поставил Китаю более 980 самолетов, более 80 танков и 1300 орудий. Вместе с тем в Китай для подготовки офицерских кадров было направлено 3600 советских военных специалистов, многие из которых (В. И. Чуйков, П. С. Рыбалко, П. Ф. Батицкий и другие) стали позже видными полководцами Великой Отечественной войны.
Наступил страшный 1937 год. В период, когда на международном небосводе все более сгущались тучи войны, Сталин и его окружение развязали кампанию массовых репрессий и уничтожение лучших кадров страны из числа дипломатов, военных, деятелей науки и культуры. Репрессии нанесли большой вред советской дипломатической службе и внешней политике, подорвали международный авторитет СССР.
Борис Спиридонович, привыкший мыслить, анализировать и давать оценку событиям, происходящим в других странах, не мог понять логику тех руководящих деятелей партии, которые посылали на смерть все новых и новых людей. Даже к мучившей его много лет язве и появившимся новым болезням можно было привыкнуть, но нельзя было привыкнуть к потере друзей. А они один за другим бесследно исчезали из системы Наркоминдела.
Вспоминая атмосферу тех дней, бывший сотрудник НКИД, а ныне посол в отставке А. А. Рощин писал:
«Часто случалось так: сговоришься с коллегой встретиться по какому-либо вопросу, а на другой день его уже нет в наркомате — арестован. Не скрою, что все мы, работники НКИД, были обескуражены вакханалией прокатившихся репрессий. Каждый из нас находился в тягостном ожидании, опасаясь участи, которая постигла многих коллег».
Конечно, не оставляли эти мысли и Бориса Спиридоновича после того, как были арестованы многие его товарищи, даже работавшие в других учреждениях. Он понимал, что оснований для его ареста по тем временам было более чем достаточно: встречался с Л. Д. Троцким, когда в конце 1907 года приездом в Болгарию останавливался у него в Вене, «был связан» с «врагами народа», бывшими заместителями наркома Л. М. Караханом, Н. Н. Крестинским, X. Г. Раковским, Г. Я. Сокольниковым, со многими арестованными полпредами, заведующими отделами НКИД. А если вспомнят, что он работал с заместителями наркома внешней торговли А. М. Лежавой и М. И. Фрумкиным и даже дружил со студенческих лет с Глебом Ивановичем Бокием, работавшим в органах государственной безопасности и «исчезнувшим», как многие сотни других, без суда и следствия, то надежд на спасение у него не было, и он готовился к этому.
Особенно его угнетало, что зачастую приходилось становиться невольным соучастником акций, предпринятых против отдельных полпредов. С легким сердцем, ничего не подозревая, он слал телеграмму Д. В. Богомолову, только что подписавшему в августе 1937 года советско-китайский Договор о ненападении, сообщая о своем согласии на предоставление ему отпуска, а уже через несколько недель Богомолова не стало.
Информируя полпреда в Японии К. К. Юренева о переводе в Берлин, он не предполагал, что за этим последуют новые репрессии. Один за другим навсегда ушли видные советские дипломаты А. Я. Аросев, А. А. Бекзадян, С. И. Бродовский, Я. X. Давтян, Л. Я. Гайкис, И. Л. Лоренц, Б. Е. Сквирский и многие другие. Некоторые «были взяты» позже, уже после «ухода» Б. С. Стомонякова из НКИД, как, например, А. С. Черных, Г. А. Астахов и другие. Но были и те, которым повезло. Так, арестованный как японский шпион заведующий 2-м Восточным отделом НКИД Б. И. Козловский сумел передать из тюрьмы письмо на имя И. В. Сталина, в котором показал всю абсурдность возведенных против него обвинений, напомнив при этом, что японцы даже не дали ему агремана, когда Советское правительство назначило его полпредом в Японию после отзыва К. К. Юренева. Б. И. Козловский был освобожден и работал затем долгие годы в Библиотеке имени В. И. Ленина.
Случались и трагедии… Когда арестовали находившегося в доме отдыха НКИД на станции Клязьма полпреда СССР в Норвегии И. С. Якубовича, его жена в порыве отчаяния сразу же повесилась там. Но его потом выпустили…
Поэтому Борис Спиридонович в душе завидовал известию о безвременной кончине в сентябре 1937 года полпреда СССР в Эстонии Алексея Михайловича Устинова, с которым они были знакомы еще по Берлину. В прошлом А. М. Устинов — член партии эсеров. От этой партии он входил в состав Военно-революционного комитета по руководству Октябрьским вооруженным восстанием, был членом ВЦИК и только в 1920 году вступил в партию большевиков. «Отличительной чертой тов. Устинова, — говорилось в некрологе, подписанном М. М. Литвиновым, В. П. Потемкиным и Б. С. Стомоняковым, — была редкая скромность и исключительная работоспособность».
В те дни редко о ком писали некрологи. А руководящие работники НКИД продолжали исчезать… Были арестованы заведующий 1-м Восточным отделом С. К. Пастухов, заведующий правовым отделом А. В. Сабанин.
Инициаторы этих арестов зачастую не утруждали себя поиском каких-либо видимых причин для репрессий. Достаточно было установить «связь» с «врагом народа». И ее находили… С. К. Пастухов был арестован за связь с «врагом народа» Л. М. Караханом, то есть с человеком, которому он непосредственно подчинялся по службе. Невозвращение в СССР бывшего полпреда в Болгарии Ф. Ф. Раскольникова истолковывалось, что «враги народа» действительно существуют и своим бегством они пытаются уйти от ответственности.
Все это породило в Наркоминделе атмосферу наушничества, лжесвидетельства, всеобщей подозрительности и страха, чего там раньше никогда не было. Деятельность партийной организации наркомата была перегружена рассмотрением персональных дел, заочным исключением из партии бывших «врагов народа», принятием хвалебных резолюций в поддержку внутриполитического и внешнеполитического курса Сталина, а заниматься вопросами непосредственной работы наркомата, подчиненных ему полпредств и консульских учреждений времени не оставалось.
В сложившейся ситуации, когда отделами НКИД руководили врио (временно исполняющие обязанности), а в некоторых полпредствах и консульствах не осталось никого из руководящих лиц, Советское правительство по инициативе наркома пошло на закрытие ряда советских учреждений за границей. Это, по-видимому, было поспешным шагом. В эти годы значительно сократилась консульская сеть в Иране, Китае, Германии и в других странах. Иногда это имело долговременные последствия. Так, после ареста Н. Т. Тюрякулова, а затем К. А. Хакимова, советского полпреда в Саудовской Аравии, Советский Союз с 1938 года и до сих пор не имеет там своего дипломатического представительства, хотя между двумя странами и поддерживаются дипломатические отношения.