Далее, мы знаем, что на Земле многие существа обладают нейрофизиологическими структурами, весьма отличными от наших, поэтому нашему познанию в буквальном смысле может быть недоступно, каков характер опыта этих существ. Я рассмотрю пример этого в главе 3.
7. Картезианская концепция физического — концепция физической реальности как res extensa[20] — попросту неадекватна для описания фактов, соответствующих утверждениям относительно физической peaльности. Когда мы приходим к положению, что реальность является физической, мы, вероятно, приходим к тому, что составляет главный вопрос всей дискуссии. Когда мы думаем о “физическом”, мы, вероятно, думам о вещах вроде молекул, атомов и субатомарных частиц. И мы считаем их физическими в смысле, противоположном ментальному, а также считаем, что такие вещи, как ощущения боли, ментальны. И поскольку мы воспитывались в своей культуре, мы также считаем, что эти две категории исчерпывают все существующее. Но бедность этих категорий становится очевидной, только вы начинаете размышлять о различных видах вещей, содержащихся в мире, то есть как только вы начнете размышлять о фактах, соответствующих различным видам эмпирических утверждений. Поэтому если вы размышляете о проблемах баланса платежей, неграмматических предложениях, причинах, по которым можно с подозрением относиться к модальной логике, моем умении ходить на лыжах, правительстве штата Калифорния и очках, на бранных в футбольных матчах, вы менее всего склонны думать, что все должно быть категоризировано либо как ментальное, либо как физическое. Что в приведенном мной списке является ментальным, а что физическим?
Есть, по крайней мере, три ошибочных момента в нашей традиционной концепции реальности как реальности физической. Во-первых, как я отмечал, терминология создается вокруг ложной оппозиции между “физическим” и “ментальным”, а она, как я уже показал, ошибочна. Во-вторых, если мы рассматриваем физическое в картезианских терминах как res extensa, то будет устаревшим даже с точки зрения физики предполагать, что физическая реальность физична в соответствии с этим определением. Со времен теории относительности мы стали размышлять, к примеру, об электронах как точках массы-энергии. Таким образом, в соответствии с картезианским определением “физического” электроны не будут считаться физическими. В-третьих, и это наиболее важно для настоящего обсуждения, глубоко ошибочно предполагать, что главным вопросом онтологии является вопрос; “Какого рода вещи существуют в мире?” в противоположность вопросу: “Что должно иметь место в мире, дабы наши эмпирические предложения были истинными?”
Ноэм Хомский однажды сказал (в беседе), что как только мы приходим к пониманию чего-либо, мы называем это “физическим”. В соответствии с таким взглядом в тривиальном смысле все или физично, или недоступно пониманию. Если мы размышляем о составе мира, то, конечно, все в мире состоит из частиц, а сами частицы среди наших парадигм физического. И если мы собираемся называть все, что состоит из физических частиц, физическим, то тогда в тривиальном смысле все в мире окажется физическим. Но сказать это отнюдь не означает отрицать, что в мире есть очки, набранные в футбольных матчах, уровни прибыли, правительства и боли. Все это имеет свой собственный способ существования — атлетический, экономический, политический, ментальный и т.д.
Вывод отсюда такой: как только вы поймете противоречивость дуализма, вы также сможете понять, что монизм и материализм столь же ошибочны. Дуалисты спрашивают “Сколько имеется видов вещей и свойств?” и считают до двух. Монисты, поставленные перед тем же вопросом, не идут дальше одного. Но подлинная ошибка заключалась в том, что вообще начинали считать. Монизм и материализм определяются в терминах дуализма и ментализма, и поскольку определения дуализма и ментализма противоречивы, то монизм и материализм наследуют эту противоречивость. Принято считать, что дуализм бывает двух оттенков: субстанциальный дуализм и дуализм свойств. К ним хотел бы добавить третий, который я называю “концептуальным дуализмом”. Этот взгляд заключается в том, что очень серьёзно относятся к дуалистическим понятиям, то есть он заключается в том, что в некотором важном смысле “физическое” предполагает “нементальное”, а “ментальное” предполагает “нефизическое”. Традиционный дуализм и материализм в равной мере предполагают именно таким образом определяемый концептуальный дуализм. Я ввожу это определение для того, дабы прояснить, почему мне представляется, что лучше всего считать материализм в действительности формой дуализма. Материализм, таким образом, в определенном смысле оказывается наивысшим расцветом дуализма, и к обсуждению его трудностей и новейшей истории я сейчас перехожу.