Вокруг было тихо, и шелест накатывающих волн, убаюкивая, дарил умиротворение и крепнущее желание вернуться сюда снова. Красный закат с качающимся корабликом на волнах темно-синих вод – что может быть красивее и вдохновляющее? Я видела, как слегка растрепавшиеся длинные волосы Рафаэля, взвивались от прохладного ветра, а его губы застыли в легкой улыбке. Глаза Кавелье блестели от радости, когда он неожиданно повернулся ко мне, и, взяв меня за плечи, остановил перед собой. На несколько секунд он замер, внимательно вглядываясь в мои глаза, словно пытаясь в них что-то прочесть. Его брови дрогнули от волнения, и он, наклонившись ближе ко мне, прошептал:
- Так вот какая твоя Италия. Она напомнила мне тебя. – он слегка улыбнулся и продолжил: - И думаю, ты была такая же красивая и загадочная до того, как все неприятное произошло с тобой. Мне жаль, что пока не знаю тебя такой...Я хочу вернуть тебе то состояние души, с которым ты родилась здесь, в Италии - дарящей надежду.
Рафаэль наклонился, и прижался губами к моему лбу. Я почувствовала растекающееся тепло по моему телу, и не хотелось, чтобы мгновение, в котором этот закат и эти волны - не прекращалось никогда. И Рафаэль, рядом с которым ощущаю безопасность и уверенность в существовании моего будущего – чтобы он был рядом, как сейчас, и не исчезал никогда. Мы стояли так немного, замерев, как статуи. Затем, медленно отодвинувшись от меня, Кавелье прижал меня к своей груди. Я чувствовала себя маленькой, словно оказалась рядом с величественной скалой. Почему-то раньше не замечала, насколько кажусь коротышкой рядом со стройным и высоким Рафаэлем.
Потом мы неспешно направились в сторону гостиницы, чтобы не опоздать на ужин. Наша вечерняя прогулка, кажется, запечатлелась в нашей памяти на долгое время. Задумчиво улыбаясь, словно прочитав мои мысли, Рафаэль протянул свой мобильник, в котором было открыто фото заката. Листнув галерею вбок, я увидела еще несколько потрясающих фото окрестностей и меня, с развивающимися волосами на фоне бордового заката и почти черных вод.
После ужина мы вернулись в свой гостиничный номер, и принялись готовиться к завтрашнему походу к моей двоюродной бабушке. Я сделала звонок тетке Бьянке, и спросила о том, готова ли завтра принять нас старая Гемма. Тетушка тараторила на Итальянском так, что я с трудом разбирала ее речь, ведь Итальянский теперь был для меня, словно чужим, и учила его я только из разговоров с моей мамой и однажды дополнительно брала уроки. Договорившись о том, что мы прибудем в одиннадцать утра, на этом закончили разговор, пожелав друг другу спокойной ночи.
Краем глаза во время разговора со своей тараторящей теткой, видела, как Рафаэль внимательно раскладывал уже знакомые камни, вглядываясь в гравировку каждого из них, явно выбирая нужные для завтрашнего ритуала. Затем в приготовленный заранее небольшой портфель, укладывал свечи, соль, святую воду и камни, обернув их черной тканью. Я удивилась, когда увидела маленькую библию, которую он аккуратно положил внутрь походного портфеля.
День обещал быть завтра насыщенным, поэтому мы вскоре приняли душ, и через некоторое время уже лежали в постели. Пожелав приятных сновидений друг другу, я отвернулась на бок, и, закрывая глаза, услышала, как Рафаэль тихо прошептал:
- Давай как-нибудь приедем сюда летом в отпуск, моя маленькая Ви? – его голос был спокойным, но мне показалось, что он улыбался, когда произносил эти слова.
Маленькая Ви – так называли меня мои родственники из Италии. Они помнят меня маленькой, как тогда, когда мама со мной на руках уехала из страны. Мы редко приезжали к ним в гости, во-первых, потому, что такое путешествие было весьма дорогостоящим для одинокой мамы, а во-вторых, потому, что Далия испытывала депрессию, когда возвращалась в Италию. Перед тем, как провалиться в сон, я подумала, что скорее всего, эта боль была такой же, как и у Рафаэля, что он испытал, оказавшись у церкви, которая была ему так дорога.
Глава 21
Воспоминания разыгрались в голове, когда мы замерли у белой деревянной калитки, которая вела во двор старушки Геммы. Почти столетний домик был так же белого цвета, с серыми окнами, а на парадной стене вились мелкие красные розы. Дорожка, выложенная плиткой, слегка наискосок вела к входной двери домика, сквозь большие клумбы с цветами, которые практически все были в цвету. Когда мы ступили на участок моей престарелой родственницы, я повернула голову влево, и замерла от вида раскидистой вишни, под которой стояла коричневая лавочка, а рядом – качели, на которых очень любила качаться в детстве.