— Вы всё врёте… только не знаю зачем.
Андрей вздохнул и присел на подоконник. Сложил руки на груди и посмотрел на Ксению с неподдельным интересом.
— И что же я вру, по-твоему? Я неискренен? Назови хотя бы одну причину для этого.
— Я её не знаю, — призналась Ксения, приходя в смятение от его спокойствия. Насколько она знала Говорова, он ещё несколько минут назад должен был психануть, возможно рявкнуть на неё и уйти, оскорблённый в своих лучших чувствах… Это было бы лучшим выходом из сложившейся в последние дни ситуации, и наверное в какой-то степени Ксения и добивалась такого исхода. Но он не кричал и не психовал, и уходить не собирался, хотя и злился. Она видела это по его глазам. Внешне спокоен, вроде бы даже насмешлив и равнодушен, а вот глаза злые — колючие и холодные. Ксения вдруг почувствовала жуткую усталость, горько усмехнулась. — Пожалели… Ну, конечно, надо же кого-то одаривать своими милостями… А тут как раз и подвернулась… мать-одиночка…
Андрей покачал головой.
— Замолчи, — тихо попросил он, но Степнову это, кажется, лишь подстегнуло. Всплеснула руками.
— Некрасивая, неустроенная… Что ещё? Бедная, одинокая? Я такое впечатление произвожу? И вы решили пожалеть… Но только не нужно ничего! Вы здесь не нужны! Как ещё вам это объяснить?
— Ксюш, замолчи…
Она отчаянно замотала головой.
— Господи, что же вы все лезете? Все учат, "помогают"… Мне ничего не нужно, я сама справлюсь!.. всегда справлялась. И сыну моему не врите! Потому что это мой сын!.. и он маленький, понимаете вы это или нет? — голос сорвался, и из груди вырвалось судорожное рыдание. Ксения задержала дыхание, чувствуя, как сердце колотится в горле. Сквозь пелену в глазах всмотрелась в лицо Андрея, ожидая его гневной реплики в ответ, ждала почти с нетерпением, потому что понимала, что ещё мгновение, и она разрыдается перед ним, в открытую. Лицо Говорова никак не удавалось рассмотреть, какое-то размытое пятно перед глазами, но Ксения всё ещё ждала, что он продолжит ссору, после этого его можно будет выгнать… Подняла руку, чтобы смахнуть слёзы, которые без спроса текли по щекам, а когда открыла глаза и подняла голову, всё изменилось. Андрей сделал шаг, потом ещё один и ей стало нечем дышать, когда он прижал её к себе. Большая горячая ладонь легла на затылок, и Ксения ткнулась в мужское плечо. Ткань рубашки оказалась совсем тонкой и Степнова тут же ощутила жар, исходящий от тела Андрея. Это оказалось так неожиданно, что она вместо того, чтобы возмутиться и попытаться оттолкнуть, жалобно всхлипнула и уткнулась носом в его плечо. От Говорова тянуло ровным, понятным теплом и пахло знакомым одеколоном. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что рубашка его теперь безвозвратно испорчена, на ней наверняка остались пятна от туши и слёз, но из-за этих мыслей Ксения только сильнее расстроилась.
Андрей обнял её двумя руками, и она поняла, что потерялась, утонула в его объятиях, сама себе показалась маленькой и беззащитной. Он просто сильно сжал её, и Ксения вдруг с облегчением подумала, что он не обиделся ни на одно её истерическое высказывание.
— Поплачь, — прошептал Андрей ей на ухо, — иногда это полезно.
Он гладил её по спутавшимся волосам, пока она ревела в голос, а потом судорожно вздохнула несколько раз и чуть-чуть отстранилась, чтобы вдохнуть немного свежего воздуха. Понимала, насколько она, наверное, ужасно выглядит с раскрасневшимся, заплаканным лицом, с распухшим носом и губами, да размазавшейся по щекам тушью. Хотела потереть глаза, но испугалась усугубить и без того катастрофическую ситуацию, то бишь, зрелище. Замерла в нерешительности, не смея пошевелиться, и затаила дыхание, правда, нервные рыдания иногда прорывались наружу.
Андрей всё ещё обнимал её, Ксения стояла, без сил привалившись к его плечу, но носом больше не тыкалась и щекой не прижималась. Сердце и так колотилось, как сумасшедшее. А ещё… Ксения слышала и чувствовала, как бьётся сердце Андрея… чётко и ровно. И казалось, что для неё… Успокаивая своим размеренным стуком.
Ксения громко всхлипнула, а Говоров снова осторожно погладил её по волосам.
— Лучше? — спросил он.
Она прерывисто вздохнула, потом призналась:
— Чувствую себя глупо…
Андрей слегка ослабил объятия, а рука скользнула по Ксениной спине, как бы между прочим. Осторожно погладил и опустил голову, зарывшись носом в её волосы. От них не пахло какими-то изысканными духами, от её волос исходил лёгкий аромат трав или цветов, и Андрей припомнил стоящую в ванной на полке приметную бутылочку с шампунем, на котором были нарисованы ромашки. Вот ими и пахло. Цветами, полевыми… или луговыми… Андрей понял, что окончательно запутался и поспешил голову поднять, боясь, что Ксения заметит его несколько странное поведение.
— Главное, чтобы тебе стало легче, — пробормотал он. — Стало?
— Немного, — вздохнула она и упёрлась кулачками в его грудь, пытаясь отодвинуться. И отворачивалась, боясь, что Андрей увидит её лицо. Смотрела в пол, вздыхала, не зная, как вырваться из кольца рук, а Говоров этого словно и не замечал. Только ладони опустились ниже и остановились на её пояснице.
Он смотрел на неё, а она, кажется, совсем не понимала… Андрей на секунду прикрыл глаза и медленно втянул в себя воздух, не веря самому себе… тому, что чувствует… и тому, чего сейчас хочет…
А ведь на самом деле хотел… Снова обнять её, прижать к себе и укачивать, как маленькую… как Ваньку. И чтобы она поплакала, а он бы шептал ей на ухо, что всё пройдёт… что он попытается всё решить… обязательно решит… что ей не нужно ни о чём беспокоиться…
Только больше помощь предлагать не станет, а то в следующий раз Ксения в него чем-нибудь запустит, это точно. Упрямица такая…
— Ксюш, — позвал он, и собственный голос Андрею показался испуганным. Почувствовал себя мальчишкой перед первым поцелуем. Так же неожиданно разволновался, если не сильнее.
Она перестала дышать, но была скорее обескуражена тем, что почувствовала, чем удивлена. Ладони Андрея жгли ей спину через ткань футболки и вдруг слегка надавили, придвигая её ближе к телу Говорова, и Ксения запаниковала. Не знала куда деть руки, куда смотреть, как реагировать… А он снова тихонько позвал:
— Ксюша.
Она облизала пересохшие от волнения губы. Слегка повернула голову, а когда Андрей прикоснулся пальцем к её подбородку, зажмурилась. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем она почувствовала горячее мужское дыхание на своих губах. Говоров ещё помедлил, не решаясь прикоснуться, и вот наконец его губы осторожно потёрлись о её губы. Ксения вздохнула, сдаваясь, и приоткрыла рот, принимая поцелуй Андрея.
Говоров, больше не стесняясь, прижал её к себе, сильно обнимая за спину и заставляя привстать на цыпочки, чтобы ему было удобнее её целовать.
А потом из комнаты послышался Ванькин плач, и они отскочили друг от друга, смущённые и виноватые. Ксения тут же отвернулась, аккуратно вытерла губы и, не мешкая, вышла из кухни.
Андрей же в крайнем волнении заметался по кухне. Даже волосы взъерошил и немного кривовато усмехнулся, поражаясь тому, что произошло несколько минут назад. Сначала хотел остаться… зачем-то. Что-то выяснять собирался или продолжать… в том же духе? Потом опомнился и понял, что лучше уйти. Сейчас уйти, чтобы что-то понять и решить… чтобы завтра встретиться с Ксенией и знать при этом, как смотреть ей в глаза. Что говорить и как объяснить.
Но он всё-таки дождался её, правда к тому моменту переместился из кухни в прихожую и вышагивал перед дверью её комнаты, слушая доносящийся оттуда жалобно-капризный голос Ваньки. Потом голос стих и через несколько минут появилась Ксения. Слёзы высохли, она заметно успокоилась, пригладила растрепавшиеся волосы и выглядела до нельзя смущённой. По привычке прятала глаза.
Попрощались они скомкано, и Андрей настолько проникся всей этой ситуацией, что тоже глаза старательно отводил. Что-то пробормотал на прощание и чувствовал, что Ксении не терпится закрыть за ним дверь, чтобы остаться, наконец, одной. Мучить он её больше не стал и вышел за дверь. На прощание лишь короткий взгляд и понимание того, что завтра встретиться будет ещё сложнее, чем сейчас расстаться.