Ванька о своей проделке быстро позабыл и тараторил на радостях, как заведённый и весело глядел на взрослых.
— Ты готова? — спросил Андрей, когда они с Ванькой уже в нетерпении топтались у двери. Ксения выглянула из своей комнаты (почему-то она не осмелилась причёсываться и красить губы перед зеркалом в прихожей) и заверила их, что уже почти готова. Говоров вздохнул и посмотрел на мальчика. — Женщины, Ванька, странные существа, — доверительно сообщил он. — Никогда не могут собраться вовремя. Даже твоя мама.
Ребёнок с пониманием покивал, потом сказал:
— Надо взять велосипед.
Андрей фыркнул.
— Велосипедист ты мой… Но велосипед мы брать не будем. Либо карусели, либо велосипед. А то перебор будет.
— Правда, карусели?
— Ну, конечно.
— И на машинках со мной покатаешься? А то со мной только дядя Олег катается, а дедушка с мамой не умеют.
— Покатаемся, — пообещал Андрей. — А кто такой дядя Олег?
— Мой друг, — ответила за сына Ксения, выходя из комнаты. — Мы с детства с ним дружим, он раньше по соседству жил.
— Дядя Олег на самолёте улетел. Далеко!
Говоров с интересом посмотрел.
— Он устроился на работу в немецкую компанию, — пояснила Ксения.
Андрей снова кивнул, но без особого интереса.
Наконец они покинули квартиру. Ксения с Ванькой спускались по лестнице, она держала сына за руку и они осторожно спускались. Андрей шёл следом, закинув сумку на плечо, и наблюдал за ними. Но больше за Ксенией.
Конечно же, он всё заметил — и что платье на ней симпатичное, и что макияж ярче… и более обстоятельнее что ли, волосы по-новому уложены… не хвост и не комель на затылке, к которым он привык, а видно, что она старалась… Хотелось бы думать, что для него.
На самом деле хотелось бы.
Чтобы для него…
А их вчерашний поцелуй заставил его задуматься. После того, как первый шок отпустил, Андрей начал раскладывать всё по полочкам. Не с первого раза всё получилось, но ведь главное стараться. Шок был от осознания того, что он захотел, сильно и до неприличия безумно, поцеловать её. Наблюдал её истерику, прижимал к себе, а она рыдала, у него даже рубашка от её слёз промокла, и её слёзы казались ему чистыми. Ксения плакала без всякого умысла, она ничего не хотела добиться от него этими слезами, как поступали другие женщины. Ей просто необходимо было выплакаться, чтобы облегчить душу и Андрею отчего-то становилось страшно, когда он думал, что у неё есть серьёзные причины для истерики. Остро захотелось её успокоить, утешить… помочь, всё-таки помочь. И когда он её обнимал, понял, что поцеловать её просто необходимо, в первую очередь ему самому. Сжать так, чтобы у неё косточки затрещали, чтобы она почувствовала его силу и успокоилась, и поцеловать…
Но, конечно, он не стал так поступать и поцеловал её мягко, хотя внутри всё клокотало от бешенных эмоций. И ему не было её жалко… Ему в тот момент захотелось оградить её от всех неприятностей…
Наверное, надо было испугаться, хотя бы потом, когда остался наедине со своими мыслями. Но как-то не пугалось, и вины не было. В памяти всплывал только поцелуй и то, как Ксения в этот поцелуй отвечала. С каким-то нежданным отчаянием и тоской. И это невозможно было забыть, скорее наоборот, хотелось повторить.
Андрей сбился с шага и в дверях притормозил, наблюдая за Ксенией.
Правда, правда… хотелось.
Выйдя из подъезда, она обернулась и посмотрела на него, и Говоров вдруг испугался, что она может что-то прочитать по его лицу, угадать его мысли.
— Что-то не так? — спросила Ксения.
Андрей улыбнулся ей.
— Ничего. Ванька, садись в машину. На старт!
— На старт, поехали! — воскликнул мальчик и подёргал ручку дверцы машины.
Устроив его на заднем сидении, Андрей открыл дверцу для Ксении. Она скользнула на сидение, подол платья приподнялся, обнажая её бедро. Ксения вспыхнула и поспешно платье расправила, а Говоров сделал вид, что ничего не заметил. Напряжение, которое возникало между ними, когда они оказывались так близко, казалось можно не только увидеть, но и потрогать. И оба это понимали.
В парке было легче не реагировать друг на друга так остро. Вокруг было много людей, кричали и бегали дети, крутились аттракционы и даже пару клоунов, прохаживающихся по дорожкам и играющих с детьми, Ксения увидела. Украдкой наблюдала за Андреем, как он общался с Ванькой, как они о чём-то шептались, и сын заливисто смеялся и вис у Говорова на шее, млея от счастья. И удивлялась, как Андрею удаётся так легко с Ванькой договариваться. Они всё решали совместно, и её сыну даже в голову не приходило спорить или канючить, как обычно бывало в парке, когда у Ваньки разбегались глаза, и он хотел и туда, и туда, и сладкой ваты, и мороженного, и на батут, и на качели, и всё сразу. А сегодня не спорил и внимательно прислушивался к тому, что говорил Андрей.
Они катались на машинках, а Ксения стояла у ограждения, смотрела на них и махала им рукой. После они присели на скамейку и Говоров, заявив, что хочет мороженого, и отправился к палатке.
— Ваня, помаленьку, — просила Ксения, когда сын лизал пломбир. — Горло заболит.
Тот кивал, перепачкал лицо, но наелся быстро, чему Ксения порадовалась, и вернул недоеденный рожок Андрею.
— Едок, — покачал тот головой.
— Хочу прыгать. Мам, смотри, там замок!
Они отправились ближе к яркому батуту в виде замка, Андрей отвёл Ваньку на аттракцион, а потом вернулся и присел на лавочку рядом с Ксенией. Вздохнул, а она улыбнулась.
— Заводил, да?
Говоров рассмеялся.
— В нём энергии на нескольких меня. Я уже выдохся, а он носится, как ураган.
Ксения кивнула.
— Да, а впереди ещё детская площадка.
Андрей улыбнулся, вытянул ноги и сложил руки на груди. С минуту молчал, наблюдая за Ванькой, который прыгал на батуте, падал, смеялся, поднимался и снова начинал прыгать. Андрей наблюдал за ним, молчал, и Ксения поневоле тоже засмотрелась на сына, и поэтому когда Говоров спросил, вздрогнула:
— Что это за парень вчера был? — спросил он достаточно ровным тоном.
Степнова судорожно вздохнула, взгляд заметался, и попыталась быстренько придумать, что ему ответить. А Андрей повернул голову и в упор посмотрел на неё.
— Хорошо, — решил он, — скажи мне, что это не моё дело, и я больше не буду с тобой об этом заговаривать.
Ксения снова отыскала взглядом сына, а Говоров всё продолжал сверлить взглядом её. Смотрел пристально и она, в конце концов, не выдержала и негромко проговорила:
— Это отец Ваньки.
Андрей отвернулся. Нельзя сказать, что он был удивлён. Не удивлён, не обескуражен… он почувствовал досаду. Что этот "отец" всё же существует к ним так близко и исчезать никуда не собирается. И что-то значит в их жизни.
Говоров кашлянул в кулак.
— У вас плохие отношения?
— У нас с ним нет никаких отношений, — холодно проговорила Ксения.
— А как же Ванька? — Андрей снова повернулся к ней. — Он не знает?.. — и вспомнил, как Ваня назвал того человека "злым дядькой". Значит, точно не знает… А Ксения подтвердила его догадку, покачав головой.
— Не знает. И надеюсь, не узнает никогда.
Андрей снова вздохнул и отвернулся от неё.
— Ну что ж, хоть что-то прояснилось.
— А что-то было не ясно?
— А зачем он приходил? Что ему нужно?
Ксения замялась.
— Да так… небольшое недоразумение.
Говоров нахмурился.
— Проблемы?
— Ничего, чтобы имело отношение к Ваньке.
— А к тебе?
— И ко мне… надеюсь, отношения никакого иметь не будет.
— Может, расскажешь?
Ксения теребила ручки сумки, губы поневоле затряслись, и она всё пыталась решить — говорить ли ему правду. А потом решила ограничиться полуправдой. Расскажет ему о прошлом, а про настоящее умолчит… по крайней мере, пока.
— Нечего рассказывать. В институте познакомились, потом беременность, замуж за него собиралась… Бог спас, как говорится.
— Ксющ.
— Ну что? — она явственно всхлипнула. — Как-то не очень хочется о собственном позоре и роковых ошибках распространяться.