— Ну что ты, мама? Всё у них… так же. Просто Света сейчас работает, у нас очень важная сделка, вот ей и пришлось уехать.
— Всё равно это неправильно, — упорствовала Надежда Александровна. — Чтобы жених с невестой перед свадьбой так спокойно разъехались. Непонятная любовь, — подытожила она.
Ксения вздохнула.
— Это их дело, мама, не наше.
Надежда Александровна согласно кивнула.
За обед Ксения почему-то волновалась. Никак не могла представить, как Андрей будет сидеть за столом, сколоченным собственноручно её отцом, в саду, под яблоней, и есть совершенно простецкую деревенскую еду. Нет, конечно, уже знала, что он любит домашнюю пищу, что макароны с котлетами воспринимаются на "ура", но то, что они по обыкновению готовили на даче, мамой намеренно ещё больше упрощалось. Родители считали, что это должно добавлять особый колорит дачной жизни. И Ксении как-то не верилось, что Говоров, с его любовью к французской кухне, сей деревенский колорит оценит. И чтобы хоть как-то сгладить переизбыток впечатлений, Ксения достала "праздничную" скатерть. Встретила удивлённый взгляд матери, а пока придумывала, чтобы такое соврать, мама уже опомнилась и согласно кивнула.
За столом Ксения неустанно присматривалась к Андрею, но он вёл себя совершенно спокойно, выпил с её отцом, нахваливал мамин борщ и успевал заниматься Ванькой, порой даже Ксению опережая. Сынуля восседал на детском стульчике, старинном, которое было найдено папой на чердаке ещё в их первый приезд сюда, ел суп и постоянно приставал к Андрею с какими-то дурацкими вопросами, но Говоров терпеливо отвечал и это терпение Ксению неизменно удивляло. Откуда оно взялось в человеке, который до недавнего времени ничего не знал о детях? У Ксении и то порой этого самого терпения недоставало, а Андрея казалось, Ванька ничем из равновесия вывести не мог.
Ванька, набегавшись за день и проголодавшись, без разговоров съел борщ, выпил компота и теперь сидел и грыз морковку, прислушиваясь к взрослым разговорам. А когда услышал раскаты грома вдалеке, тут же потянулся к матери.
— Мама, гроза!
Ксения вынула его из стульчика и усадила к себе на колени, пригладила его волосы.
— Это не гроза, Ванюш. Это далеко.
— А гром гремит.
— Это далеко. Видишь, солнышко светит.
Ванька посмотрел на небо и зажмурился, а Ксения ненавязчиво уложила его на своих руках. Ребёнок спорить не стал, повозился, устраиваясь поудобнее, и снова принялся грызть морковку.
Андрей улыбнулся, наблюдая за ними.
— Заяц, ты грозы боишься?
Ванька кивнул, продолжая хрустеть.
— Он как Ксюша, — рассмеялась Надежда Александровна. — Она в детстве в шкаф пряталась и Ванюша такой же.
Говоров посмотрел на Ксению и заметил смущённый румянец на её щеках. Понимающе усмехнулся.
— А теперь что же? Шкаф на двоих?
Ксения укоризненно посмотрела на него, а все остальные рассмеялись.
После обеда Михаил Сергеевич прилёг, поддавшись уговорам жены дать отдохнуть больной ноге и не шутить с давлением. А Андрей долго сидел в саду и ждал Ксению. Она укладывала Ваньку спать, из открытого окна спальни доносилось обиженно-возмущённое хныканье, но потом оно стихло. Стало очень тихо, только за забором чьи-то негромкие голоса, лай собак, а над головой пение птиц. Андрей развалился на лавочке, привалившись спиной к стене дома, вытянул ноги и сложил руки на груди. На душе царило необыкновенное спокойствие… И небо голубое-голубое… И снова гром вдалеке.
Ксения вышла на крыльцо и остановилась в нерешительности, глядя на Говорова. Тот повернул голову и улыбнулся.
— Уснул?
Она кивнула и спустилась с крыльца.
— Еле-еле, капризничал.
— Я слышал. — Он поднялся. — Ну что, пойдём?
Ксения на шаг отступила.
— Ку-куда?
Говоров развёл руками.
— Мы же погулять хотели.
Она потаращилась на него, но затем кивнула.
— Хорошо, пойдём. — Подошла к кухонному окну и тихо позвала: — Мама.
Надежда Александровна выглянула и посмотрела на них.
— Мам, мы пойдём… прогуляемся. Пока Ваня спит.
Она кивнула, потом поглядела на небо.
— Гремит…
— Да мы недолго, Надежда Санна, — успокоил её Андрей. — Да и гроза, скорее всего, стороной пройдёт.
Они вышли за калитку и направились в сторону поля. Говоров разглядывал дома, а когда они проходили мимо магазина, спросил:
— Мороженое хочешь?
Ксения покачала головой.
— Ты не любишь мороженое?
— Не знаю, — неопределённо ответила она. — Оно холодное.
Андрей рассмеялся.
— Холодное, — повторил он. — А ты горячее любишь?
Ксении померещился непонятный подтекст в его словах и голосе, и она подозрительно посмотрела.
— Да нет, просто… Я люблю конфеты "Южная ночь". У них внутри мармелад.
Говоров приостановился и внимательно поглядел на неё.
— Знаю такие. Мне их мама в детстве покупала. Их что, до сих пор выпускают?
Ксения рассмеялась.
— Да, представь себе.
— Надо же… купишь, когда в город вернёмся.
Дорога свернула и как-то незаметно превратилась в тропинку. Деревня осталась позади, а впереди только поле. Андрей с Ксенией спустились в небольшой овраг, через него текла мутная речушка, берега которой заросли высокой осокой. Через речушку было перекинуто три брёвнышка, а под ними квакала лягушка. Ксения остановилась у мостика и в щели между брёвнами попыталась квакушку рассмотреть.
— Мне кажется, что ей просто тоскливо, — усмехнулся Андрей.
— Может быть, — улыбнулась Ксения.
— Давай руку.
Она колебалась всего секунду, потом подала ему свою руку и пробежала по мостику. Снова послышался раскат грома, и Ксения повернула голову в ту сторону, а Говоров сильнее сжал её ладонь в своей руке.
— Боишься? Не волнуйся, мы вернёмся до грозы.
Степнова кивнула. Они пошли по полю, причём с тропинки свернули и пошли напрямую. Трава была достаточно высокая, от разноцветных полевых цветов рябило в глазах, солнце жарило вовсю, а вокруг не прекращалось жужжание: пчёлы словно соревновались друг с другом, перелетая от цветка к цветку.
Ксения свою руку осторожно освободила и отошла от Говорова на пару шагов, сорвала цветочек и принялась его разглядывать. Андрей остановился, обернулся назад и принялся осматриваться. Посмотрел на крыши деревенских домов, которые ещё можно было рассмотреть отсюда, с другой стороны тянулись заросли ивняка, а дальше нескончаемое поле.
— Красиво, — восхищённо протянул Говоров.
— Там река, — сказала Ксения и указала рукой в сторону ивняка.
— Очень красиво…
Андрей повернулся и посмотрел на неё. Ксения стояла к нему вполоборота, крутила в руке аленький цветочек и выглядела в этот момент безумно привлекательной. Осанка поистине королевская, прямая спина и гордо расправленные плечи, лёгкий ветерок трепал её волосы и подол лёгкого сарафана, да ещё этот цветок… Девочка с картины.
Андрей оглянулся.
Вот в чём преимущество сельской жизни? В блаженном одиночестве.
— Дойдём до реки?
Ксения кивнула и пошла вперёд.
— А это что?
Она обернулась, а Говоров ткнул пальцем в непонятное кособокое сооружение посреди поля. Степнова пожала плечами.
— Сарай. Папа говорил, что туда иногда сено убирают, от дождя… Хотя, я не очень в курсе.
Говоров ухмыльнулся.
— Круто. Сеновал.
Ксения не ответила и пошла вперёд.
На берегу они провели совсем немного времени, Андрей даже искупаться не успел. Посидели немного на обрывистом берегу, свесив ноги вниз, молча поглядели на воду, а потом в один момент налетел сильный ветер, и небо стремительно потемнело. Ксения настороженно посмотрела на сгущающиеся тучи.
— Что-то мы не рассчитали, — вздохнул Андрей. Легко поднялся на ноги и подал Ксении руку. Она встала и посмотрела на заволновавшуюся потемневшую воду. Оглушительно грянул гром, теперь уже невдалеке, а прямо над их головами, и Ксения затряслась и вцепилась в Андрея. Он приобнял её за плечи и погладил.
— Пойдём, милая. Надо поторопиться.