Говоров смотрел именно на Ванькину фотографию, а в голове, как мозаика, всё собиралось в единое целое. То, что Ксения не забрала фотографии, самое дорогое, что было у неё в этом кабинете… говорило о многом. Андрей не мог поверить, что она просто забыла их или оставила за ненадобностью… Но фотографии остались здесь, значит… Ксения ждала, что он… что она вернётся сюда… что он её не отпустит…
Андрей вскочил и кинулся кабинет, остановился у своего стола и принялся лихорадочно шарить по карманам в поисках телефона. Говорова незнакомо знобило, не мог поверить, что оказался таким слепцом. И что Ксения так легко сумела его провести.
Один длинный гудок сменял другой, сердце Говорова колотилось болезненными толчками, отдавалось в затылке той самой ноющей болью, которая сегодня его разбудила. Только тогда он не понял, откуда она взялась и что это совсем не боль, а тоска. Безумная, одуряющая… просто непереносимая. А вот сейчас слушал эти гудки и знал, что скажет, как только услышит её голос.
Просто скажет, что ничего у него не получается… без неё. Всё бесполезно. Что ему просто необходимо её увидеть, поговорить… а дальше он всё решит. Нужен просто рывок, решимость, которую обрести можно только рядом с ней…
Едва слышный щелчок, и вот тихий Ксюшин голос… У Андрея вдруг перехватило дыхание, он с хрипом втянул в себя воздух, на мгновение нахлынуло облегчение от того, что она всё-таки ответила, но в следующий момент всё пошло кувырком, дверь кабинета начала медленно открываться, и Говоров, как в дурном сне, наблюдал за тем, как входят родители и Света. А следом и Горский появился. Они о чём-то весело переговаривались друг с другом, смеялись…
Мать посмотрела на него и невольно нахмурилась, глядя на сына, который стоял, замерев, держал телефон у уха и молчал. Смотрел на них, нервно сглотнул, а сам вслушивался в взволнованное женское дыхание на другом конце провода.
У него был шанс, у него есть этот шанс, именно в эту секунду… А он стоит, смотрит на родителей и невесту и молчит. У него отнялся язык, пересохло во рту, что угодно ещё, но он продолжал молчать.
— Андрюш, что с тобой? — мать с тревогой присматривалась к нему.
Ксения прерывисто вздохнула, с едва слышным всхлипом, Андрей расслышал, а потом проговорила резким чужим голосом:
— Я тебя просила не звонить. Я сменю номер!
Сумасшедшие гудки понеслись в ухо, и Говоров медленно опустил руку с телефоном.
У него больше не было шанса, он его бездарно упустил.
Отец тоже обратил внимание на его состояние и сразу посерьёзнел.
— Что случилось? Проблемы?
Андрей не ответил. В голове было пусто и больно. Кто-то гадкий и подлый внутри, рассмеялся над этой самой болью, и Говорову противно стало до тошноты.
Света подошла к нему и погладила по плечу.
— Андрюш, тебе не хорошо?
Она проявляла заботу. Андрей это хоть краем сознания, но понял, и на эту заботу нужно было как-то отреагировать. Улыбнуться, отмахнуться, что-то сказать, а в ушах звучал лишь чужой голос Ксении, от которого до сих пор кровь стыла в жилах.
Говоров всё-таки посмотрел на невесту, встретил её по-настоящему озабоченный взгляд и снова нервно сглотнул. Перевёл взгляд на родителей и Дениса. Открыл рот, но прежде чем что-то сказать, пришлось прокашляться, потому что голос, как оказалось, пропал. Но заговорил всё равно сипло.
— Ничего… всё хорошо у меня. Только выйти надо… на пару минут.
Людмила Алексеевна сокрушённо вздохнула, подошла к нему и пощупала лоб.
— Кажется, ты на самом деле заболел. Может, домой поедешь?
Уехать сейчас было бы самым простым и лучшим решением. Андрей посмотрел по очереди на мать и невесту и понял, что уехать он сможет, но вряд ли один… А остаться сейчас со Светой наедине, он просто не в состоянии.
Потёр лоб и покачал головой, снова кашлянул.
— Нет… я выйду на несколько минут, — не дожидаясь ответных слов, вышел из кабинета.
Секретарши в приёмной не оказалось, и Говоров просто сел на её место, не зная, куда ещё пойти. Буквально рухнул на стул и дрожащими руками достал из кармана телефон, снова набрал номер Ксении. Но в этот раз даже гудков не услышал. Безликий равнодушный голос сообщил, что аппарат абонента выключен и предложил перезвонить позднее. Но Андрей совсем не был уверен, что время что-то изменит.
Аппарат абонента выключен. Вот и весь разговор.
Говоров закрыл глаза и попытался дышать глубже, ровнее и без надрыва. Подпёр голову руками и сидел так несколько минут, стараясь не думать, и сосредоточился только на своём дыхании. Состояние непривычное, ужасающее и тяжёлое. Было совершенно непонятно, как он умудрился за такой короткий срок увязнуть в своих чувствах, да ещё так глубоко. Как получилось так, что то, что совсем недавно было чужим и незнакомым, стало настолько необходимым и родным? Ответов на эти вопросы Андрей так и не нашёл, но это было и неважно. Важнее и страшнее было то, что так же быстро, как приобрёл, он умудрился всё это потерять. Причём, с особым цинизмом.
Стыдно за себя было невероятно.
— Андрей Константинович, вам плохо?
Он открыл глаза и увидел Викторию. Она стояла у стола и смотрела на него с недоумением.
— Всё у меня хорошо, — процедил он сквозь зубы, уже сбившись со счёта, в который раз за этот день он произнёс эту фразу.
Как только вошёл в кабинет, все сразу посмотрели на него. В ожидании. Повисло тяжёлое молчание, родители переглянулись, затем отец поднялся и видимо решил завести разговор на отстранённую тему. Только не угадал с выбором.
Указал на дверь соседнего кабинета.
— А Ксении ещё нет? Я хотел бы с ней кое-что обсудить.
Андрей тоже уставился на злополучную дверь, потом тяжёлой поступью прошёл мимо Светы к своему столу. Побарабанил пальцами по столешнице.
— Ксения больше у нас не работает, — глухо произнёс он. — Она сегодня уволилась.
— Как уволилась? — переспросил отец.
Денис изумлённо посмотрел и замер, пытаясь что-то сообразить, а Света недоверчиво улыбнулась.
— Правда, уволилась? Сама?
Говоров отошёл к окну и отвернулся ото всех, намеренно принялся кашлять, делая вид, что у него на самом деле болит горло.
Константин Александрович подошёл к сыну.
— И ты так просто её отпустил?
Андрей тут же почувствовал удушающее раздражение.
— А что я мог сделать, папа? Насильно её удерживать?
— Нет, конечно, но всё равно это странно… Вроде ничего не предвещало её ухода.
— А я вот рада, что она ушла, — вмешалась Света, отчего Андрей тут же напрягся.
— Почему ты так говоришь? — удивилась Людмила Алексеевна. — Ксения очень милая девочка.
— Этой милой девочки слишком много. — Коротаева присела на край стола и сложила руки на груди. — Тиха, незаметна и вездесуща.
— Света! — прикрикнул на невесту Андрей, не сдержавшись.
Та выразительно закатила глаза, хотела что-то ещё сказать, но её перебил Денис, примирительно заговорил:
— Ну, если Ксения так решила, что ж теперь? Значит, где-то ещё ей будет лучше.
— Кстати, да, — опомнился Константин Александрович. — Кто её переманил?
— Никто её не переманивал, папа. Ксения теперь будет работать с Сазоновой
— С Леной? Но это же дело не Ксении… — удивился Говоров-старший.
— Она так решила, папа! — невольно повысил голос Андрей, но быстро опомнился. — Там у неё будет больше свободного времени и меньше нагрузки. Для Ваньки так будет лучше, а это главное.
— Для кого? — переспросила Света.
Андрей резко обернулся и посмотрел на неё.
Денис подошёл и хлопнул его по плечу.
— Надо тебе толкового секретаря искать.
— А у меня предложение, — Людмила Алексеевна улыбнулась. — Давайте оставим поиски секретаря на потом. Вот из свадебного путешествия вернётесь, и будете думать о работе. Сейчас надо думать о приятном, о свадьбе, а не о… секретаршах, контрактах и поставщиках.
Света согласно кивнула, пересела поближе к будущей свекрови, и они углубились в какие-то обсуждения и зашуршали журналами. Как-то незаметно к ним присоединился и Константин Александрович, правда, продолжал поглядывать на сына, слегка обеспокоено, но к счастью не подозрительно.