Даю сыну моему Ивану: Звенигород, Кремичну, Рузу, Фоминское, Суходол, Великую слободу, Замошную слободу, Угож, Ростовцы, Окатьеву слободу, Скирминовское, Тростну, Негучу; а села: Рюховское, Каменецкое, Рузское, Белжинское, Максимовское, Андреевское, Вяземское, Домонтовское, Семчинское и в Замошной слободе…
Я дал сыну моему Андрею: Лопасню, Северскую, Нарунижское, Серпухов, Нивну, Темну, Голичихи, Шитов, Перемышль, Ростовец, Тухачев; а села: Талежское, Серпуховское, Колбасинское, Нарское, Перемышльское, Битяговское, Трифуновское, Ясиновсок, Коломанское, Нагатинское…"
Очень странным выглядит передача двух сел в разные руки: Фоминское — в руки второго сына Ивана, Нарское — самому младшему Андрею. Казалось бы, вотчина компактная всегда удобней для управления и хозяйствования. Что же заставляет Калиту поступать иначе?
Выдающийся русский историк прошлого века Дмитрий Иванович Иловайский давал такую оценку "духовным грамотам" Ивана Калиты. С одной стороны, мы видим как бы все ту же удивительную систему, все то же дробление земли между сыновьями. Но, всматриваясь ближе, замечаем уже значительную разницу с прежнею системой. Во-первых, великий князь приказывает старшему сыну, чтобы он был печальником, покровителем своих младших братьев, жены князя и дочерей. Во-вторых, сам раздел земли устроен так, что младшим братьям трудно выйти из повиновения старшему. Их уделы не представляют собой сколько-нибудь обособленных, округленных владений. Их волости окружены владениями старшего брата, отчасти перемешаны с ними. Наконец, уделы младших братьев незначительны в сравнении с территорией старшего брата.
"Грамоты Ивана Калиты бросают свет и на государственные понятия, и на домашнее хозяйство Московского князя, которого уже ближайшее потомство стало называть "собирателем земли русской", — писал Иловайский.
Сам принцип раздела Калитой своего наследства показывает, что ни Фоминское, ни Нарское не играло в то время той экономической и стратегической роли, какую ему пытаются приписать некоторые наши краеведы. После смерти Ивана Калиты стали видны плоды его прозорливых решений. Ставший во главе княжества старший сын Семен, он же Симеон Иванович, он же Симеон Гордый, сумел обеспечить многие годы мирного жития в Северной Руси. Как отмечал Иловайский, в годы княжения Симеона Гордого "мы почти не встречаем в летописи известий ни о татарских разорениях в Северной Руси, ни о баскаках, или великих ханских послах, которых посещения иногда равнялись целому набегу".
Жизнь в селе Фоминском в годы княжения Симеона (современные энциклопедии ставят его в обычный ряд с русским — Семен) Гордого мало чем отличалась от спокойной жизни в других местностях Северной Руси. Из этих спокойных для древнего села лет дошла до нас удивительная история с женитьбой князя Федора Фоминского. Зародилась она вот при каких обстоятельствах.
В те годы шло своеобразное "соревнование" между литовским князем Гедимином и московским князем Иваном Калитой, а впоследствии их сыновьями Ольгердом и Симеоном, за подчинение себе Смоленского княжества. Калита в своей роли собирателя русских земель всегда предпочитал оружию мирные средства для достижения поставленной цели. И в ходе борьбы за Смоленск, очевидно, совершенно случайно выходец из смоленского княжеского рода Федор стал именоваться Фоминским. Что же произошло?
Ольгерд и Симеон состояли в двойном родстве, Ольгерд был женат на свояченице Симеона, а Симеон…
Симеон был женат трижды. Первый брак был заключен с одной из дочерей князя Гедимина, сестрой Ольгерда. Аугуста Гедиминовна, в крещении Анастасия, скончалась очень рано, в 1345 году, четырьмя годами позже свекора, Ивана Калиты. Когда умерла Гедиминовна, Симеон, не прожив вдовцом и года, женился во второй раз. Избранницей стала Евпраксия, дочь одного из мелких смоленских князей Федора Святославича. Симеон одарил тестя щедро, отдал князюшке в управление Волок Ламский. Не прошло и года, как Симеон свою Евпраксию отослал к родному отцу, посоветовав снова найти ей жениха. Да не просто посоветовал, приказал найти ей мужа.
Федор Святославич игнорировать великокняжескую волю был не в силах. Что, однако, послужило причиной развода? Летопись рассказывает об этом так: "Великую княгиню на свадьбе испортили: ляжет с великим князем, и она ему кажется мертвой". И не умеющую соответствующим образом вести себя в великокняжеской постели Евпраксию выдали замуж за совсем простого князя Федора Фоминского. А Симеон женился в третий раз, на тверской княжне Марье. В летописях, к сожалению, ничего не рассказано о том, как сложилась супружеская жизнь Федора Фоминского с "испорченной" Евпраксией. Вероятно, щекотливую тему летописцы оставили современным краеведам.