- Сагара, - сказал он ему, - ты обретешь то, чего ждешь. Одна из твоих жен произведет на свет сына, который продолжит твой род, а другая даст жизнь шестидесяти тысячам других могучих и славных сыновей.
Сагара был настолько обескуражен сказанным, что даже не поблагодарил мудреца, и тот скрылся из глаз; сам он с женами двинулся в столицу, все более сомневаясь в том, что пророчество сбудется. Однако вскоре обе царицы понесли и в назначенное время благополучно разрешились от бремени. Кешини родила сына, которому дали имя Асаманджа, у Сумати же из чрева выкатилась огромная тыква. Рассвирепел царь и приказал слугам её вы кинуть, но едва они окружили плод, чтобы его поднять, как с неба послышался голос:
- О Сагара! Не отрекайся от своих сыновей. Разрежь тыкву и дай каждому её семечку по горшку, наполненному маслом. Из каждого выйдет по одному сыну.
И вот тыква разрезана, семечки вынуты и пересчитаны. Их оказалось, как и было предсказано, шестьдесят тысяч. Все гончары Айодхьи были подняты на ноги, и в короткое время во дворце оказалось шестьдесят тысяч кувшинов. Были опустошены все хранилища масла, чтобы заполнить кувшины. Чтобы установить кувшины рядом, пришлось расчистить пространство вокруг дворца, затоптать цветочные клумбы и выкорчевать кусты. Пришлось удалить и любимых Сагарой, страстным охотником, собак и павлинов, красотой которых любовались царицы - чтобы неразумные животные не опрокинули хранилищ и не склевали семечек.
И вот наступил день, когда из кувшинов стали высовываться остренькие, едва покрытые пушком головки. И сколько же потребовалось трудов, чтобы омыть новорожденных в протекавшей сразу за дворцом реке! С тех пор она стала называться Масляной.
Но вскоре на смену хлопотам пришли заботы и неприятности. Завистливый и нетерпимый Асаманджа возненавидел своих сводных братьев. Вообще он ещё в детстве отличался злобным нравом, ему доставляло удовольствие топить своих братцев в Масляной, правда, от этого число остроголовых не уменьшалось. Когда Асаманджа возмужал, от него не стало житья горожанам, и Сагара, скрепя сердце, изгнал негодника из страны, оставив при себе сына Асаманджи, благочестивого Аншумана. Впрочем, вскоре и сыновья Сумати, видя, что их много, стали проявлять дурной нрав, не считаясь ни со смертными, ни с бессмертными. Так что пришлось людям и богам обратиться за защитой к Брахме. Утешил их творец мира, сказав, что обидчикам осталось жить недолго.
Между тем Сагара решил отметить свои победы над варварами и над соседними государями ашвамедхой. Собранные со всей страны брахманы выбрали из царского табуна самого безупречного коня, вывели его в чистое поле, приказав шестидесяти тысячам сыновей следовать за ним на почтительном расстоянии, не мешая ему пастись и идти куда угодно. С тех пор как совершалась ашвамедха, никогда ещё за жертвенным конем не наблюдало столько глаз, а землям, по которым он проходил, не было причинено столько ущерба: ведь идущие за конем не просто объявляли, что эти земли отныне принадлежат царю, но и вытаптывали посевы, опустошали запасы продовольствия, задирали и оскорбляли обитателей этих мест. И вздохнула Индия, когда конь направился к морю, дно которого, после того как его опустошил Агастья, стало зарастать травами. Шестьдесят тысяч остроголовых следовали за конем и по морскому дну, но не усмотрели его исчезновения. Позднее стало ясно, что это козни Индры, завидовавшего каждому могущественному царю на земле.
И явились сыновья Сагары к отцу с повинной. Какими словами передать гнев могущественного владыки при вести, что сто двадцать тысяч зорких глаз не уследили за одним конем? Да и сами сыновья знали, что исчезновение жертвенного коня - одно из самых дурных предзнаменований, и очень обрадовались, когда отец отослал их на поиски коня, наказав без него не возвращаться.
Спустившись на дно моря, царевичи образовали цепь, решив обойти все его травяные заросли. Так они набрели на глубокую расщелину наподобие пропасти, спустились в нее, и поскольку им послышались какие-то звуки, напоминающие ржание, стали углубляться, пока не добрались до мировых слонов, поддерживающих земную твердь. Почтительно сложив перед ними ладони, они продолжали свой путь, пока на самом краю мира не достигли поляны, на которой увидели своего коня, мирно щипавшего траву. Неподалеку от коня сидел отшельник, погруженный в благочестивые размышления. Это был Вишну, принявший облик мудреца и подвижника Капиллы. Заподозрив, что именно он похитил животное, остроголовые ринулись к нему, размахивая кольями и камнями, какими рыли землю. И обратил Капилла на буянов свой гневный взор и превратил шестьдесят тысяч царевичей в пепел.
Подвижники из обители Капиллы принесли в Айодхью весть о их гибели, и царский дворец погрузился в траур. Не мог себе простить Сагара, что он сказал сыновьям, чтобы они не возвращались без коня. Гибель сыновей как раз и была тем несчастьем, которое предвещало исчезновение жертвенного коня [1].
1. Жертва коня - ритуал, известный и другим религиям индоевропейцев. В древнем Риме он осуществляясь весной, в конце старого года под названием equirria, а также в октябре нового года (equs october - "октябрьский конь"), сопровождаясь плясками с оружием жрецов-салиев. И так же, как в индийской ашвамедхе за коня боролись боги и асуры, в Риме череп коня доставался одной из состязающихся в силе сторон - обитателей Священной улицы (Via Sаcra) и Субуры (Wissova, 1912, 145).
Нисхождение Ганги
Совершив поминки по умершим сыновьям, призвал к себе Сагара внука своего Аншумана и обратился к нему с такими словами:
- После изгнания твоего отца за злодеяния и гибели твоих братьев ты остался у меня один, и некому совершить погребальные обряды по моим сыновьям, чей прах в подземном мире. До сих пор я не принес в жертву коня, чтобы отметить свои победы. Я возлагаю на тебя обязанность, которую не в силах выполнить сам.
Поблагодарил Аншуман деда за оказанную ему честь и поспешил на поиски коня. Спустившись на дно океана, лишенное влаги, он отыскал расщелину на северном краю океана и по проходу, проторенному братьями, спустился в подземный мир и вышел на поляну, где сидел Вишну в облике Капиллы. Приблизившись к нему, он ждал, когда великий подвижник обратит на него взор, а затем, почтительно его приветствуя, поведал о цели своего прибытия и прежде всего попросил разрешения увести коня.