То, что их собственные браки были не менее фиктивны и фальшивы, ничуть не уменьшало сплетен, а, напротив, разогревало их. Это был один из тех редких случаев, когда прекрасно срежессированная ложь, которая и составляет жизнь обитателей Верхнего Ист Сайда, была разоблачена перед всем миром, и каждый наслаждался тем, что оказался свидетелем этого падения.
- Дорогая, это так ужасно для бедной Элеонор, - поведала одна увеличенная силиконом снобка другой. - А ведь ее весенняя коллекция вот-вот выйдет. Не могу представить, как она сможет выдержать это шоу.
- Ммм, а я не могу сказать, что буду сожалеть о закрытии дома Уолдорф. Слишком степенно на мой вкус, - ответила ее ухмыляющаяся собеседница, не сумевшая отхватить себе особо желанное платье из коллекции Уолдорф, которое собиралась надеть на важное событие. - Кого мне действительно жаль, так это его бедную дочь. Теперь ей необходимо держать голову высоко поднятой на людях, зная, что ее отец… любитель Джуди Гарленда. Говорят, они были очень близки.
Блэр всегда обожала своего отца, и эта внезапная потеря опустошила ее больше, чем разразившийся после скандал.
Всё усугублялось тем, что ее лучшая подруга исчезла, а ее парень так же пропал без вести, уехав с родителями в поместье Вандербильтов, на праздники, до того, как распространилась весть о разрыве ее родителей. Родители Нейта звали Блэр вместе с ними в поездку, но он “забыл” передать приглашение, в порыве эгоизма решив посвятить всё освободившееся время фантазиям о блондинке и барных стойках.
Поэтому у Блэр не было никого, кто бы мог ее утешить. Элеонор, после настоящей истерики в стиле Уолдорф, уехала из города в санаторий в штате Мэн, оставив Блэр с прислугой.
Чак знал это, и знал, что он был тем самым человеком, кто должен успокоить ее. Но: a) у него не было опыта в утешении кого-либо, особенно девушки и б) в прошлый раз, когда он и Блэр разговаривали, она четко дала ему понять, что не нуждается в нем и его компании. Чак пытался позвонить Нейту, чтобы сообщить о происходящем, и, возможно, сказать ему, чтобы он перестал быть таким паршивым парнем даже по меркам Чака, но Нейт вечно был занят, то плавая, то катаясь верхом, то загорая на пляже и глазея на девушек, и не отвечал на его звонки.
Чак разрывался, не зная, что делать, пока не подслушал разговор двух озлобленных женщин за обедом в ресторане отеля Palace. И то, как они получали удовольствие, понимая, что жизнь Блэр разваливалась, заставляло его тихо кипеть от гнева. Потому что она - Блэр Уолдорф, а он - Чак Басс, и это должно было что-то значить в этом городе, и, кроме того, даже сейчас какая-то маленькая его часть знала, что он не будет Чаком Бассом без нее.
Поэтому он отошёл от барной стойки и плавно направился к двум дамам (если так можно было назвать этих человекоподобных банши), к их столику. Они смотрели, как он подходит к ним, совсем не беспокоясь, что он вмешается в их беседу, ведь Чак был молод, красив и богат, и его отцу принадлежал этот отель. Плюс, если слухи о его сексуальном мастерстве были правдивы, он мог бы стать отличным мальчиком-игрушкой, чтобы отвлечь их от браков без любви и отомстить своим мужьям за измены с двадцатилетними секретаршами, нянечками и молодыми специалистками. Обе женщины тепло ему улыбнулись, приветствуя Чака.
- Жаль прерывать вас, но я не мог не подслушать ваш разговор. Вы ведь говорили о разводе Уолдорфов, верно? - протянул Чак.
- Настоящий скандал, не так ли? - не удержалась от едкого комментария одна из них.
- Ты же Чак Басс, так ведь? Разве ты не ходишь в школу вместе с этой бедной девочкой? - ее подруга тоже вставила свою реплику, явно не собираясь отставать в разговоре и надеясь узнать новые подробности, которые смогут вызвать больше шума при следующих перемываниях этой темы.
- По правде сказать, да. Хотя я не осмелился бы назвать Блэр Уолдорф «бедной». По привлекательности и происхождению она стоит гораздо выше, чем вы обе вместе взятые, и неважно, сколько алиментов вы высосете из мужей, - холодно сообщил он шокированным женщинам.
- На самом деле я подошел лишь для того, чтобы выразить свое удивление тем, что вы обсуждаете такие старые сплетни. Тем более что у вас есть столько общего, о чем вы могли бы поговорить. Например, - сказал он, поворачиваясь к первой женщине.- Знаете ли вы, что, когда ваш муж утверждал, что “работает” в пятницу вечером, на самом деле он как обычно приезжал в Viper Club, наслаждаясь экзотическими развлечениями? Я сталкивался с ним там много раз.
Женщина в ужасе смотрела на Чака.
- Если вы не верите мне, спросите свою подругу, - Чак повернулся ко второй женщине. - Она наведывалась туда вместе с ним, да не один раз. В клубе выше этажом есть комнаты, которые они арендовали для ммм… любовных забав.
Он кивнул второй женщине:
– Вы, конечно же, знали обо всем этом. Разве вы не работали там, прежде чем встретить своего настоящего мужа? Вероятно, вы ходите туда, чтобы увидеться со старыми коллегами.
Обе женщины стали белыми, как мел, а вторая издавала странные булькающие звуки, будто задыхалась.
- Ну что ж, я оставляю вас дамы, чтобы вы закончили свой обед, - сказал Чак, кивнув. Но, прежде чем уйти, он наклонился к ним, поднимая тон. - Просто помните, что для вас или кого-либо еще небезопасно лезть в отношения семьи Уолдорф. Я знаю, где похоронено большинство скелетов в нашем городе.
Само собой, новости о разводе Уолдорфов были быстро забыты слухом о ссоре двух “подружек” в отеле Palace, после того, как одна узнала, что у другой была интрижка с ее мужем. Но что можно было ожидать от бывшей стриптизерши, которая знала только, как болтать.
Тем временем Чак направился в пентхаус Уолдорф, настроившись на то, что теперь он знает, что должен сделать, чтобы поддержать ее.
Дорота сообщила, что Блэр не принимает посетителей, но раньше это никогда его не останавливало. Поскольку Чак направился в комнату девушки, горничная была втайне довольна тем, что, наконец, кто-то подумал о том, как это все влияет на молодую хозяйку, похоронившую себя в своей комнате с десятком коробок шоколада “Леди Годива” и не выходила даже, чтобы поесть.
Чак не потрудился постучать и вошел, но не нашел Блэр распростёртой на кровати, как он ожидал, или сидя на полу в ванной, как он боялся, а на коленях на ковре, изучая какой-то альбом. Она была одета только в шелковый ночной пеньюар, который позволял рассмотреть все восхитительные изгибы юного тела. Чак мимоходом подумал, что его лучший друг действительно идиот, потому что не находится здесь в эту минуту. Но он запихнул эти мысли подальше, потому что, несмотря на кокетливые подшучивания между ними, это была девушка его лучшего друга, это была Блэр, и сейчас она страдала.
Тем не менее, в притворной поддразнивании он сказал ей:
- Полностью приветствую твой выбор повседневной одежды, Уолдорф. Если ты сможешь убедить остальную часть Манхэттена, что пеньюары нужны не только для сна, я умру счастливым, - растягивая слова, сказал Чак, подходя к ней.
Блэр быстро схватила альбом, закрыла его и затолкала под кровать. - Когда ты, наконец, помрёшь, Басс, мне будет плевать на причину твоей смерти, - резко ответила она, поднимаясь, натягивая сверху шелковый халат и завязывая пояс вокруг талии.
Обычно Чак встретил бы такой выпад подобной же резкостью, но сегодня только улыбнулся ей:
- Я имел в виду не то, Блэр, но я недооценивал твое остроумие.
Блэр, кажется, немного притихла после неожиданной мягкости в его голосе, и присела на край кровати.
- Так же как и остальные, полагаю. Похоже, мои родители просто забыли о моем существовании. Мать уехала в санаторий на неопределенный период, чтобы «выздороветь», а отец… - она замолчала.