ТЕ САМЫЕ ЛИСТОЧКИ
Хулуву по торжественному случаю рефрактировалисъ в свободно стоящие призмы.
Д. Адамс
- Ясна?! - вскрикнула я от удивления.
- Йо?! - от удивления вскрикнула Ясна.
- Ты что тут делаешь?
- Как ты здесь оказалась?
- Не отвечай вопросом на вопрос! Куда ты пропала?
- Йо, - Ясна перешла на шепот, - прошу тебя, не шуми.
- Почему?
- Нас могут услышать.
- Хорошо, я не буду шуметь. Но за это ты честно ответишь на мои вопросы. Согласна?
- Ладно.
- Как ты здесь оказалась?
- Я шла в панамке-невидимке, пока ты не наступила на мой плащ.
- Господи, откуда у тебя панамка-невидимка?!
- Выменяла у Трататуна на молодильные финики.
- А у него как она оказалась?
- Он выменял их у Солей-Лукреция.
- А у них она откуда?
- Они выменяли ее у...
- Стоп! Хватит! Дальше можешь не продолжать. Скажи лучше, как ты исчезла из кабинета директора, меня чуть было инфаркт не схватил за сердце!
- Очень просто, надела панамку-невидимку и все.
- Зачем?
- Ну-у, я постеснялась...
- Постеснялась?
- Да, - краснея, ответила Ясна.
- Чего постеснялась?
- Йо, не заставляй меня еще и перед тобой краснеть. Я хотела в туалет, но не спрашивать же мне у директора, где тут у них... ну, сама понимаешь.
- Спросила бы у секретарши.
- Ага, конечно, там же Се Йф Сбум Гай сидел.
- Хорошо, а дальше?
- А дальше, когда я надела панамку-невидимку, мне перехотелось.
- Так ты и не выходила из кабинета?
- Нет.
- Все слышала?
- Да.
- А потом где ты пропадала?
- Нигде. С тобой была.
- Со мной? Но почему ты не сняла свою панамку-невидимку, когда мы остались одни?
- Я хотела, но ты нашла на столе у Ловда те самые листочки, ну и... я поняла, что если рассекречусь, в смысле стану видимой, то ты меня с собой не возьмешь, а оставишь дома.
- Правильно.
- Вот видишь. А я тоже не хочу пропускать...
Ясна не успела договорить, как позади нас раздалось несколько детских голосов:
- Простите. Мы сами не местные, план ШИШа мы потеряли. Вы не могли бы нам подсказать, куда нам пройти? Если можно, хотелось бы на девятый этаж в кабинет директора.
Пока спрашивающий подвел свой вопрос к его завершающей стадии и я осмысливала слова говорившего, мы с Ясной обернулись и увидели человек сорок студентов разного возраста, пола, вида, пространственно-временной принадлежности, параллельности и философской ориентации.
- Вверх на пять этажей и налево.
- Спасибо.
Компания тут же улевитировала в указанном направлении, и мы с Ясной, подмигнув друг другу, последовали за ними.
На девятом этаже мы увидели ТЕ САМЫЕ ЛИСТОЧКИ.
ШАБАШ
Ну, во-первых, большой привет всем формам жизни... и всем прочим... главное, улыбаться и не забивать голову ерундой.
Д. Адамс
Те самые листочки со стола Ловда были пришпилены к двери директора иголками дикобраза.
ВСЕМ, КТО ЛЮБИТ ПОЭЗИЮ И КОМУ ОНА ОТВЕЧАЕТ ВЗАИМНОСТЬЮ! ТОЛЬКО В ЭТУ ПОЛНОЧЬ, ТОЛЬКО В ЭТО ПОЛНОЛУНИЕ ПЕРЕД ВАМИ ВЫСТУПИТ ПОЭТ И ПРОСТО ХОРОШИЙ ЧЕЛОВЕК - ЛОВД, СО СВОЕЙ НОВОЙ СТИХОТВОРНОЙ ПРОГРАММОЙ "БОЖЕСТВЕННАЯ ТРАГЕДИЯ"! ВЕСЬ ВЕЧЕР ПОЭТУ БУДЕТ АККОМПАНИРОВАТЬ ЛЕГЕНДАРНЫЙ ФОЛЬК-АНСАМБЛЬ "БЕЛОСНЕГ И СЕМЬ ГНОМИХ"!
СПЕШИТЕ! СПЕШИТЕ НА ЭТОТ ПОЭТИЧЕСКИЙ ШАБАШ! ДО РАССВЕТА НЕ ТАК УЖ МНОГО! СПЕШИТЕ!
К двери стекались толпы народа. Кого тут только не было, в принципе, только ПрПррПа, Се Йфа и преподавателей не было.
Вслед остальным вошли и мы и, глаз к глазу, столкнулись со Спитлой. Но на этот раз она не была пятнадцатищупальцевым осьминогом, не была в коротеньком платьице и на катастрофически тоненьких шпильках. На ней была просторная накидка, вся усеянная бахромой, - такие накидки любили носить хихипиплы, проповедовавшие любовь и все остальное, что под этим можно подразумевать.
Увидев нас, Спитла смутилась.
- Привет! - поздоровалась она и смутилась еще больше.
- Здравствуйте! - настороженно ответила я, не зная, как себя в такой ситуации вести.
- И как это понимать? - не растерявшись и подбоченясь, требовательно спросила Ясна.
- Да вот так и понимать.
Но как точно, мы не успели узнать. Чей-то голос возвестил:
- Внимание, мы начинаем! Прошу занять места!
В тот же миг помещение раздвинулось в пространстве и, кажется, во времени. Появилась сцена, на которую в тот же миг взошел Ловд.
Был он эффектен: одетый в костюм из майских одуванчиков, он просто потрясающе смотрелся на сцене, выполненной в виде доисторической земли, покоящейся на плечах трех атлантов, стоящих на трех слонах, которые, в свою очередь, опирались на трех черепах, поддерживаемых тремя китами.
- Спасибо, что пришли. Итак, я начинаю! - звонко прокричал Ловд и, как только зазвучали первые аккорды ансамбля Белоснега и семи гномих, принялся читать стихи:
Ах, какой у нас был роман
Не роман был, а просто - бестселлер!
Но рассеялся сладкий туман,
Так некстати и, в общем, без цели.
Обнимал тебя, милую, нежную,
В чем-то даже, наверное, нужную.
Да, я помню твою безбрежную
Ласку и преданность буйную.
Помню я, как девятым валом
Надо мной твоя грудь нависала.
В жизни мне всего было навалом.
Но всегда мне казалось мало.
И вот на тебе, что же такое
Я вдруг понял в момент - достаточно!
Понял я, когда гладил рукою
Твое тело взлетно-посадочное.
Неужели вся жизнь обман,
Пресыщение счастья без цели?
Ах, какой у нас был роман,
Не роман был, а просто - бестселлер!
Закончив свое выступление, Ловд изящно поклонился и тут же заметил нас, а заметив, так и замер, не разогнувшись.
И тут вместе с овациями грянули петухи.
Рассвет!
Все стало рассыпаться, оплавляться, таять, исчезать, разваливаться, рассеиваться, улетучиваться. В комнате остались только Ловд, Ясна, Спитла и я.
Немая сцена.
(Занавес.)
ЭПИЛОГ, КОТОРЫЙ И ДОЛЖЕН БЫЛ БЫТЬ ЭПИЛОГОМ
Я случайно не действую вам на нервы?
Д. Адамс
Вместо слов оправдания или хотя бы приветствия мы услышали от Ловда:
- Ну как? Вам понравилось?
- В общем-то, да, - ответила Спитла.
- Спасибо. А тебе, Ясна?
- Смело. Довольно-таки смело.
- Ловд! - Я пристально посмотрела на юного поэта. - Я жду объяснений! Что все это значит? Почему меня вызывают в школу? Ты меня позоришь!