НА КРЫЛЬЯХ ЛЮБВИ
Бумага эта получила хождение среди придворных, и люди умирали от смеха.
И вот на горизонте показался всадник. Ветер взлохмачивал рыжую голову спешащего в мою сторону ланселота. Он летел ко мне, как стрела, конь под его чутким руководством в стремительном беге не касался земли.
Спешившись со своего верного вороного, он распахнул двери и свежим летним ветром ворвался в мои покои.
– Йо, простите, что так бесцеремонно врываюсь в ваш дом и что беспокою вас, но у меня чрезвычайная радость, коей я просто не могу не поделиться с вами!
Предвкушая событие, я улыбнулась ему своей самой очаровательной-зачаровательной, обаятельной-обонятельной улыбкой и спросила:
– Так что же у вас стряслось, мой солнечный друг?
– Амурлия прислала мне письмо! И не просто письмо! Она отправила свою любовную записку на крыльях голубицы! Какая фантазия! Какая эстетика! Я же говорил, что она – божественна!
Меня как окатили холодной водой из ведра, нет, из двух ведер.
– Натир, вы уверены, что письмо от Амурлии, а не от… какой-нибудь другой женщины?
– Да! Да!
Огонек слабой надежды вспыхнул в моем сердце: а вдруг это просто совпадение?
– Там стоит ее подпись?
– Нет, но никто на свете, кроме Амурлии, не мог так написать, так изысканно изложить свои эмоции, даже легкая рассеянность, присущая всем тонким натурам, живущим в утонченных сферах бытия, придает посланию свое непередаваемое очарование! Эта легкая небрежность, эти опечатки словно говорят о том, что не это главное, они говорят, что суть между строк! И между строк я читаю, что она меня тоже любит! Нет никаких сомнений! Вот послушайте сами:
О мой Натирчичек! Мой благородный, мой недалекий и одновременно близорукий друг! Я Вас люблю! Ваше пылающее сердце зажгло и в моей груди Вселенский пожар.
Пусть Вы сейчас не со мной, но придет час, мой благомодный рыцарь, и мы будем вместе, мы будем в тесте на веки вечные, неразлучны повсеместно и ежесекундно!
Мысли о Вас окутали меня, словно паутина. И я, маленькая, беззащитная пчелка, трепещу в сетях любви.
О мой благомордный кавалер, наши линии судеб вскоре сплетутся, как два виноградных побега, и… Нет, не могу, любовное море переполняет меня и выплескивается наружу! Жду Вас, мой спаситель!
Ваша, вся Ваша…
Восторженный юноша закончил зачитывать вслух письмо и посмотрел на меня.
– Что с вами? Вы вся так покраснели.
– Я… не обращайте внимания, это я от… сосредоточенности, – еле выдавила я. Но Натир не унимался:
– Вы правда себя хорошо чувствуете?
– Да. Я себя и вас хорошо чувствую.
– Меня?
– Ой, простите, оговорилась, наверное, я чувствую себя плохо.
Моя рассеянность стала приобретать нервозно-истероидный характер. Еще б немного, и я разрыдалась бы в плечо Натирчику, но в комнату с веником наперевес вошла Ясна:
– Я подмела комнаты!
– Что? А, хорошо… Проводи, пожалуйста, гостя. У меня поднялось давление и опустилось настроение, и… очень… очень плохо мне, чувствую себя… очень…
Ясна, недоумевая, смотрела то на меня, то на Натира.
– Понятно, – резюмировала малышка.
– Что понятно? – спросил рыцарь.
– ВСЕ! – медленно произнесла Ясна.
– Я покидаю вас, до встречи, волшебницы, – стал пятиться к двери Натир. – Вы принесли мне удачу! – И, уже закрывая за собой дверь, закончил: – Турнир через два дня. До свиданья.
Рыцарь, как ошпаренный, выскочил во двор.
Ясна подошла ко мне:
– Что произошло?
– Ой, и не спрашивай. Я… я… – и вот тут я разрыдалась.
Малышка успокаивала меня, как могла. Сквозь слезы я поведала ей свою печаль, снова попросила блокнот и свой любимый черно-белый карандаш и наплакала еще пару афоризмов:
Мысли похожи на нити, выпутываемые из какого-то гигантского клубка. Порой мне хочется верить, что это клубок Ариадны. А иногда мне кажется, что я просто вечно тку паутину, из которой сама же и не могу выбраться.
А еще мысли похожи на рыб – все время ощущение, что они знают что-то очень важное, но прислушаешься – чешуя да хвост!
Эх, что там говорить, мысли назойливы, как комары, – писку много, а толку мало. Только мозги после них зудят, а почесать нечем!
Потом Ясна уложила меня спать. И проснулась я уже только поздно вечером под сильный стук в дверь.
АХ, ЛЮБОВЬ, ЛЮБОВЬ…
Скажешь в разговоре дурное на чей-либо счет, а ребенок возьми и повтори твои слова прямо в лицо тому самому человеку!
– Госпожа волшебница! Проснитесь, прошу вас! – кричал взволнованный Натир в гостиной.
Я с трудом открыла глаза. Странно, почему он так кричит? Что случилось? И где вообще Ясна, почему она не успокоит гостя?
Не найдя ни ответа на вопрос, ни своего «костюма для приема гостей», я накинула домашний халатик и спустилась вниз самым банальным образом – по ступенькам винтовой лестницы.
Увидев меня, рыцарь завопил пуще прежнего:
– Госпожа волшебница, спасите! Спасите меня!
– Да не кричите вы так. Что у вас опять стряслось?
– Беда! Страшная беда!
– Прекратите панику. Говорите толком.
– Только что глашатай его величества короля Эдуарда 15/11 объявил, что турнир отменяется!
– Да? И по какой причине?
– В королевской казне нет достаточного количества денег, чтобы оплатить фейерверки, а турнир без фейерверков – не турнир!
– А при чем тут вы?
– Как при чем? Как же мне теперь завоевать руку и сердце несравненной Амурлии?!
– Не беспокойтесь, мы что-нибудь придумаем.
Натир, кажется, поверил и успокоился. Сел на диванчик и задумался. А может, и замечтался. Но идиллия эта длилась недолго. За окном пробежал мальчик, орущий на всю округу:
– Слушайте все! У принцессы Амурлии на макушке выросли рога!
Натир подскочил, как ужаленный:
– Как рога?! Почему рога?! Впрочем… разве это помеха моей любви? Если у Амурлии такой богатый внутренний мир, то почему бы не быть богатым и ее внешнему миру? Недаром же в народе говорят: «Лицо – зеркало души»! Так что…
Но не успел он договорить, как этот прыткий мальчик побежал обратно, но уже с совершенно новыми новостями:
– У принцессы Амурлии на ногах появились копыта!
Я уже было подумала, что теперь все, любовь как ветром сдует, но не тут-то было!
– Копыта? Ну и что? Теперь она будет похожа на юную лань, на сказочную антилопу. Госпожа волшебница, наколдуйте мне, пожалуйста, тот же набор прелестей, что и у моей возлюбленной.
– Господи, зачем?!
– Я стану ее долгожданным единорогом! Я прошу вас.
Я сделала то, что он просил. И пока Натир красовался перед зеркалом, рассматривая новые части своего тела, неутомимый парнишка пробежал в третий раз, сообщив душераздирающую подробность очередной метаморфозы Амурлии:
– У принцессы вместо носа появился пятачок!
– Ах, Амурлия! – закатил глаза Натир. – Как же ты разнообразна в своих проявлениях, какая же ты непредсказуемая натура!
Пылкий юноша еще минут пять распевал дифирамбы своей обожательной принцессе, а я интенсивно думала. За всем этим явно стоит какая-то магия, кто-то, ведьма или колдунья, так неэстетично экспериментирует над несчастной Амурлией. Мне даже стало ее жаль, может, она не дура, а всего лишь дурочка? Хотя, конечно, не стану скрывать, все эти перевоплощения Амурлии были мне на руку. Точнее, были бы, если бы не Натир…
– Госпожа волшебница, – Натир посмотрел на меня умоляющими глазами.
– Что, Натирчик?
– Вы могли бы меня отправить к Амурлии?