Нервно сглотнув, плюхаюсь обратно на оттоманку, и мужчины тоже рассаживаются в кресла. Надо же, аристократических манер лорды не теряют даже во время допроса: сидеть в присутствии стоящей дамы себе не позволяют.
Собираясь с мыслями, таращусь на первых лиц империи, и до меня наконец доходит вся серьёзность ситуации. Целый главный императорский дознаватель по мою душу.
— С самого утра? — обречённо уточняю я.
— На первый раз давайте начнём с момента завершения занятий.
Это «на первый раз» повергает меня в уныние. Ну неужели у него нет мало-мальски приличного подозреваемого? Что ж там за версия такая, если он уделяет столько времени мне? Или это я должна благодарить лорда Амато, тьфу, Натори?
Бросаю на него взгляд, но ректор, передав бразды правления лорду Фаджио, невидящим взором уставился на кончики моих туфель.
Расправив складки на форме и незаметно вытерев повлажневшие ладони, докладываю:
— Моя магпрактика началась в четыре часа и закончилась около десяти вечера, — начинаю я свою исповедь.
Это информация неожиданно удивляет ректора Натори, надо привыкать его называть именно так. Он вскидывает на меня поражённый взгляд.
— Так долго? Что ты делала столько времени? — ректор, в отличие от лорда Фаджио, обращается ко мне на «ты».
То есть он всё-таки меня слушает. Интересно, мне только кажется, или лорд Натори держит спину как-то неестественно прямо? И выглядит он несколько бледнее, чем вчера.
— Отрабатывала новую комбинацию из древнелидванских и древнехвиссинских заклинаний…
— Ещё кто-то может это подтвердить? — устремляет на меня свой препарирующий взгляд лорд-дознаватель.
Так. Вероятно, что-то произошло вчера, пока я занималась отработкой. То есть ещё до моего столкновения со невезучим неизвестным. Так что алиби мне жизненно необходимо, но, как назло…
— Если только смотритель, но я не уверена, что он узнаёт хоть кого-то в лицо, — помявшись, честно признаюсь я. — Зато артефакт на дверях лаборатории считывает уровень магии адепта на выходе. Это заносится в журнал.
— То есть, гарантий того, что вы всё это время находились и никуда не отлучались, нет? — уточняет лорд Фаджио.
Беспомощно смотрю на ректора, однако, он тоже ждёт моего ответа.
— Только моё слово, — сдержанно отвечаю я, нервничая всё сильнее.
— Однако вы монстр — адептка Гвидиче, — усмехается главный дознаватель. — Шесть часов практики — это не кулёк конфет. Вы — зубрила?
— Я — отличница!
Мужчины закашливаются.
— На Седьмом факультете бывают отличники? — недоверчиво сверлит меня глазами новоиспечённый ректор.
Лорд Фаджио хмыкает:
— Ну у нас же был один. Почему у них не может быть?
— Хорошо. Дальше, — командует лорд Натори и неуловимо морщится, меняя позу.
Однако нас прерывают стуком в дверь.
После дозволения, в покои заглядывает один из тех гвардейцев и подаёт некий знак лорду Фаджио.
— Я на минуту. Кристиан, без меня не продолжай, — лорд-дознаватель оставляет нас с ректором одних.
А лорд Натори мгновенно преображается.
Окутывая меня запахом кедра и жасмина, он наклоняется ко мне, в глазах его сверкает азарт охотника.
— Адептка Гвидиче, на что вы готовы, чтобы я сейчас не напоминал лорду Фаджио об истории вашего рода?
Глава 4
— Мне показалось, что вы с лордом Фаджио в хороших отношениях, — я осторожно подбираю слова.
— Наблюдательная, — хвалит меня лорд Натори.
— Раз император назначил вас ректором, значит, разобраться в произошедшем в ваших интересах, — предполагаю я.
— Сообразительная, — одобрительно кивает лорд.
— Вы ещё вчера знали об особенностях рода Гвидиче, — нащупываю я ниточку к спасению.
— Внимательная, — ослепительно улыбается ректор.
— И до сих пор не поделились этим с главным императорским дознавателем. Выходит, у вас на это есть свои резоны, — делаю я вывод, радоваться или нет которому, ещё не понятно. — Пока никакие обстоятельства не изменились, я не вижу причин для того, чтобы вы меняли свою тактику…
— Догадливая, — лорд Натори явно доволен моими словами, хотя повода для этого я не нахожу.
— Думаю, мне не стоит торопиться и заключать сомнительные сделки…
— Тебя нахрапом не возьмёшь, — ректор снова откидывается в своём кресле и разглядывает меня чёрными глазами, по которым ни в жизнь не понять, о чём он думает.