Глава 12
— Чем ты занималась в последнее время? — спросила моя мама, когда в четверг утром мы сели за столик в South City Kitchen, чтобы позавтракать (прим. South City Kitchen — реально существующий ресторан в Атланте).
Дерьмо. Я выглядела виноватой? Паника сдавила мою грудь, мешая дышать. В какой-то степени я пыталась эмоционально закрыться от Коры, но никогда не могла сделать этого до конца. Все-таки она была моей мамой. Поэтому, несмотря на то, что она всегда предпочитала общество мужчин мне, и даже на то, что я неизбежно пострадаю от того, что она скажет или сделает в будущем, я не могла не попытаться сохранить наши отношения настолько крепкими, насколько это возможно.
Саванна утверждала, что это потому, что я хороший человек, но в большинстве случаев это было больше похоже на слабость, чем на силу. На протяжении долгих лет таких случаев было много — в детстве я не понимала, что происходит, но теперь я повзрослела и до сих пор позволяла ей больше, чем следовало. Я повзрослела и стала самостоятельной, в то время как мама продолжала принимать опрометчивые и импульсивные решения.
— Иви? Алло? — мама приподняла свои идеально подведенные брови, насколько могла, потому что ее мышцы на лбу были практически неподвижны из-за постоянных инъекций ботокса. — Я спросила, чем ты занимаешься. До тебя труднее достучаться, чем обычно.
Я быстро подавила возникшее чувство вины прежде, чем оно успело охватить меня полностью. Мама редко связывалась со мной первая, и когда это происходило, то приносило с собой неприятные обязанности, такие туманные и липкие, как паутина на чердаке в доме Дикси, которую недавно уничтожил Джексон.
— Просто работаю, — сказала я, подавляя дрожь при мысли о пауках, за которой немедленно последовала дрожь желания от мыслей о Джексоне. — Много работы.
— Ты слишком много работаешь.
«А ты работаешь недостаточно». Мама всегда и во всём полагалась на мужчин. Место жительства, деньги на покупки, её самооценка — все приходило из внешнего источника, и этого всегда было недостаточно.
После нескольких неудачных попыток жить со мной, я сказала ей, что такого больше не повторится. Не только ради меня, но и ради нее. Я хотела, чтобы мама была независимой. Благодаря алиментам, которых хватало, чтобы держаться на плаву, она сняла собственную квартиру (естественно, мне пришлось ее перевезти) и теперь работала по пятнадцать-двадцать часов в неделю. В конце концов, у нее кончатся деньги, если она не начнет работать больше, но вместо этого мама продолжала искать парня.
— Поскольку ты, очевидно, не собираешься спрашивать меня, чем я занимаюсь, что, кстати, очень невежливо, мне придется взять это на себя. — Она встряхнула салфетку и положила ее на колени. — Я кое с кем встречаюсь.
Мою кожу начало покалывать, а желание попробовать сырные галеты под соусом испарилось. «Вот оно». Маме было чуть за пятьдесят, но она могла сойти за женщину помоложе. Она тратила много времени на прическу, макияж и поддержание формы. Потому что как еще она могла привлечь нового мужчину?
— Не смотри на меня так, — сказала мама. — Я знаю, ты хочешь, чтобы я жила одна вечно, как какая-то монахиня.
Я не сдержалась и фыркнула от смеха. Сама мысль о том, что она похожа на монахиню, была смехотворна. Затем чувство вины вырвалось на свободу, и я забеспокоилась, что, если не буду проявлять к ней достаточно внимания, то мама может решить, что ей нужно пойти на отчаянные и опасные шаги, чтобы его привлечь. В последний раз, когда подобное случилось, это чуть не погубило меня.
Если бы не Джексон…
Вот почему я слишком полагалась на него в прошлом и не могла совершить ту же ошибку в настоящем. Удушающие спазмы охватили мое горло и легкие, и я попыталась отделаться от этих ощущений.
— Ты хотя бы сохранишь работу?
— Я собираюсь сохранить свою работу.
Я вздохнула с облегчением.
— Хотя, возможно, мне придется сократить свои часы. Он живет загородом, так что, если я перееду к нему, поездка до работы займет больше времени, чем хотелось бы.
Ежедневные поездки на работу из пригорода были сплошной мукой, но другие люди же справлялись с этим.
— Как давно ты с ним встречаешься?
Она поправила столовое серебро, которое не нужно было поправлять, оттягивая неизбежный и нелепый ответ.
— Один месяц. Я хотела подождать, пока это не станет серьезным, чтобы сказать тебе.
— Один месяц — это норма, когда мы говорим о сроке годности открытой пачки хлопьев, которые я, кстати, видела дольше, чем ты своего парня.