Я съежилась от воспоминаний, потому что обычно так не поступала. Но Джексон остался, и мы начали проводить вместе каждую ночь, и, казалось, не придавали происходящему особого значения. По крайней мере, поначалу всё было именно так. Он оставался на ночь, а утром варил кофе, оставляя теплую чашку на прикроватной тумбочке перед уходом на работу, чтобы, как Джексон тогда мило написал в оставленной рядом записке: «Я не пугала детей, выходя из дома без дозы кофеина». Он даже нарисовал маленькую метлу, чтобы окончательно убедить меня в том, что по утрам я страшная ведьма.
Большинство девушек убили бы за это (и, конечно же, предпочли бы прочитать в записке что-то более романтичное), но если бы парень назвал меня сладкой, то это вызвало бы только раздражение и подозрительность. Забавно, но находясь рядом с Джексоном, я не испытывала того удушливого ощущения, которое обычно присутствовало, когда парень злоупотреблял гостеприимством, что в большинстве случаев случалось в течение часа. Я начала полагаться на создаваемое Джексоном ощущение комфорта по ночам и на чашку кофе, которая просто дышала заботой. Мне не хотелось, чтобы эта идиллия переросла в ссоры из-за немытой посуды, незакрытой зубной пасты или беспорядка в доме.
Мне не хотелось проводить вечера, следя за временем и час за часом ожидая, когда Джексон появится. А дальше разбитые мечты, грубые и резкие слова, режущие до глубины души, и неизбежный крах в конце. В этом случае темная сторона была не забавной метафорой, а реальностью, в которой приходилось жить днём и ночью, ощущая боль в груди от тоски по людям, которые ушли. Почему мы всегда раним тех, кого любим больше всего?
Я была свидетелем того, как многие из маминых отношений развивались именно по такому сценарию — от восхитительного к ужасному. Конечно, протекали они все по-разному, но в итоге конец был один и тот же. Безопасность стала мифом, и я поклялась, что как только съеду от мамы, то наконец обрету стабильность и контроль, которые мне отчаянно хотелось иметь.
Будучи уверена, что намного умнее своей матери, что же я сделала в первые несколько месяцев, когда начала жить самостоятельно? Встретив горячего, очаровательного парня, я позволила ему склонить себя к оптимистической стороне. Я была убеждена, что у меня достаточно опыта, чтобы отличать хороших парней от плохих.
Я была так наивна, так уверена, что нашла хорошего, и он будет другим.
Смущение захлестнуло меня при воспоминаниях о том, как крепко я цеплялась за первого парня, который, казалось, разглядел меня. Я слышала одну цитату, которая прекрасно подходит для описания моих отношений с Тайлером: «Мы все едим ложь, когда наши сердца голодны».
Я терпела все его выходки и покорно проглатывала всю его ложь, к примеру: «Когда-нибудь я отвезу тебя в Париж» или «Когда-нибудь у нас будет собственное гнездышко, и не придется так далеко ходить друг к другу», и так далее и тому подобное.
Я опустила все защитные стены, а он как троянский конь обманом проник в моё сердце.
Медовый месяц закончился к началу второго семестра. Я рассказала Тайлеру слишком много о себе, что позволило ему при каждой нашей ссоре задевать меня за живое.
«Ты такая же сумасшедшая, как и твоя мать — вот почему никто никогда не оставался рядом. Я не могу говорить с тобой, когда ты такая. Ты просто не знаешь, как нужно строить отношения».
Я была так решительно настроена не быть такой, как моя мама, что вместо того, чтобы уйти, я уперлась и изо всех сил старалась наладить наши отношения. Например, перестала спрашивать, почему он не приходил, когда обещал, или где он был в пятницу вечером. Особой смелостью считалось попросить обнять меня после секса или поговорить перед ним, потому что я не видела его несколько дней.
Тайлер перекладывал всю вину на меня, потому что знал, что я привыкла к такому отношению — спасибо маме за это. Он все твердил, что занят и старается не отставать от уроков, а я прошу слишком многого. У Тайлера даже дыхание перехватывало, когда он рассказывал о том, насколько занят, и я думала: «Вау, я действительно нужна ему». Мы вместе, я люблю его, и меньшее, что я могу для нас сделать, это не доставать его.
Я отклонила предложение стать членом Клуба биологов, что, вероятно, могло круто изменить мою будущую карьеру. Не говоря уже о куче других клубов, мероприятий и вечеринок, в которых я могла бы участвовать. Но каждый раз я выбирала Тайлера, отказываясь от участия и жертвуя собой в процессе.
Оглядываясь назад, я чувствовала себя очень глупой. Но тогда у меня не было других друзей, а Ретт и Дикси уехали, забрав с собой мой последний клочок стабильности. Поэтому я отдала всю себя парню-мудаку, а когда он меня бросил, у меня ничего не осталось.