Бессменным руководителем СибНИИА лет на пятьдесят подряд дедушка стал благодаря дальновидности бабушки, которая, уже имея на руках двух малолетних детей, Таню и Алешу, всетаки отпустила мужа учиться в Москву на два года в Академию руководящих работников при Министерстве авиационной промышленности, в отличие от ее соседки Нины, муж которой об этом потом долго жалел, напевая «первым делом самолеты, ну а девушки потом…». Дедушка сдавал все экзамены экстерном, чтобы побольше времени проводить с семьей, а в его отсутствие свекор Шурочки, Григорий Михайлович, по старообрядческой привычке делал неожиданные проверки невестке, которая сразу не сообразила, почему это он, приходя проведывать ее, в разное время суток заглядывает под кровать. Не прокололась Шурочка ни разу, потому что двое маленьких детей, мальчик и девочка, не давали скучать.
Каждый из этих детей тоже впоследствии имел двоих детей - по мальчику и по девочке, пока папенька не переусердствовал и вследствие второго брака не нарушил идеальной симметрии - в итоге у него получились два мальчика и девочка. Но в таком богоугодном деле лучше переусердствовать, чем недостараться.
Самым большим горем бабушки и дедушки случилась смерть моей молодой красавицы тети Тани от рака. Ее брат, мой папа Алеша, переживал эту трагедию так тяжело, что забросил все направления своей научной медицинской деятельности и стал искать методы борьбы с этой ужасной болезнью. Спустя десять лет, благодаря им разработанной технологии общей гипертермии, ему удалось спасти от смерти несколько сотен человек.
Глава четвертая Университет
О том, как показать язык двоюродной сестре, о борьбе с фальшивыми бриллиантами и о том, с какой скоростью рассекает торпеда
Государственный университет, единственный на многие и многие города в округе, к моему вящему удобству, находился в самом Академгородке. Все остальные вузы, как и положено, звались институтами. Это теперь в каждом маленьком городочке гордо красуются десятки ГУ, и каждое ПТУ называется Университетом - Государственный университет слесарного мастерства или Университет секретареймашинисток. В общем, наш был действительно ГУ и отличался сверхвысоким конкурсом на каждое место. Странно было представить, как сто человек абитуриентов могут уместиться на одном обшарпанном студенческом кресле в качестве претендентов на его окончательное обладание. Особенно высоким был конкурс на исторический и гуманитарный факультеты в отличие, например, от физического. Как будто бы болтунов и специалистов по марксизмуленинизму любая средняя школа производила в гораздо большем количестве, чем реально полезных науке технарей.
Еще в школе я трусливо предпочитала командные виды спорта. Там, где нет индивидуальной ответственности за победу и где можно спрятаться в трудную секунду за широкие спины соратниц. Мой скромный взрослый спортивный разряд по баскетболу мы всетаки зарабатывали все вместе. И поэтому, когда пришла пора поступать в университет, передо мной встала дилемма: поступать на физический факультет и гарантированно показать язык двоюродной сестре, которая не поступила в пединститут с первой попытки, и вся семья с надеждой смотрела на меня, или рисковать с марксизмомленинизмом. Физика никогда не была моей слабостью, а точнее, силой. Да и марксизмленинизм уже выходил из моды ввиду веяний времени. Компромисс нашелся легко - геологогеофизический. Количество желающих поступить оставляло серьезные шансы показать язык сестре, а геохимическое отделение позволяло надеяться на глубокие познания в драгоценных камнях, чтобы ни меня, ни подруг в будущем не надували нечистоплотные кавалеры - любители подсунуть фианит вместо настоящего бриллианта, что, согласитесь, в жизни каждой блондинки крайне актуально.
Итак, я, блестяще, в свои вундеркиндные 16 лет, и играючи, как Остап Бендер, поступила на ГГФ, чем навсегда завоевала себе право на третий по счету снобизм в жизни, теперь уже в отношении двоюродной сестры. Это преимущество оставило за мной пожизненное превосходство в этом вопросе, и никто никогда не сможет этого изменить, в отличие от моего более зыбкого преимущества, при игре в настольный теннис перед родным братом, который однажды имел неосторожность проиграть мне три партии подряд со счетом 3-0. С тех пор я с ним не играю, боясь проиграть, хотя он, поднаторевши, уже не раз подначивал меня на партийку. Я ни за что не соглашусь, рискуя потерять это важное превосходство. Если больше не соглашаться играть на счет, то я могу остаться победителем навсегда. Вот так авторитет зарабатывается буквально по крохам.