И вдруг подумала о другом кольце.
О кольце, которое, по словам ее матери, отец предлагал ей в то лето. Но все закончилось той ужасной ночью, когда Пьер Легран выгнал их.
— Пьер был единственным, кто действительно любил меня, а я все испортила, детка.
Мать винила себя, но Элли не знала, что она сделала, чтобы Пьер так рассердился.
Доминик закрыл футляр с кольцом, вернув Элли в настоящее.
— Я зря потратил кучу денег.
— Мне очень жаль, — пробормотала она, стараясь сдержать бушующие эмоции. Эмоции, которые она не хотела анализировать.
— Жалеть не о чем, — сказал он. — Помолвка была ошибкой. Восемьдесят тысяч, потраченные на кольцо, можно считать непредвиденными расходами.
Это бесцеремонное замечание спровоцировало у нее чувство стыда и вины.
Она засунула планшет в карман велосипедной сумки.
— Мне пора идти. У меня есть и другие заказы, — сказала она, торопясь обо всем забыть, потому что ей было слишком больно перебирать воспоминания. Ей не хотелось думать, какой веселой и жизнерадостной была ее мать тем летом и какой опустошенной стала после.
— Выпейте чего-нибудь и согрейтесь! — потребовал он.
Неужели она ему понравилась? Эта мысль оказалась не такой ужасной, как должна была быть, и Элли стало совестно. Но потом она почувствовала, как к ее коже прилипает мокрая и грязная одежда, и поняла, до чего она похожа на утонувшую крысу.
Этот мужчина встречается с супермоделями и богатыми наследницами — женщинами стильными, грациозными и сексуальными. Элли никогда такой не была. А последние шесть часов она каталась на велосипеде по лондонскому Вест-Энду под дождем.
— И мы займемся вашей ногой, — прибавил он.
— Что? — тихо спросила она.
— Ваша нога. — Его шоколадно-карие глаза посмотрели на ее ногу. — У вас идет кровь.
Элли взглянула вниз и увидела кровь, сочащуюся из раны на икре через разорванные легинсы. Должно быть, она поранила ногу во время стычки с невестой Доминика. Вернее, с его бывшей невестой.
— Это пустяки, — сказала она. — Мне пора идти.
Но когда она повернулась, чтобы уйти, он снова заговорил:
— Это не пустяки, а кровотечение. В рану может попасть инфекция. Вы никуда не пойдете, пока рана не будет обработана.
— Мне нужно работать, — прибавила она в отчаянии. — Я не могу остаться.
— Я оплачу ваше время, если проблема в деньгах. Я не хочу, чтобы на моей совести был травмированный велокурьер, а также кольцо в восемьдесят тысяч фунтов стерлингов.
Она услышала пряный аромат его одеколона и сладкий запах виски. Ее сердце забилось чаще.
Поддев ее подбородок костяшкой пальцев, он заставил Элли поднять глаза.
— Подождите-ка минуту. Я знаю вас. — Прищурившись, он вгляделся в ее лицо. Она принялась возиться со шлемом, который висел у нее на руке, стараясь его надеть.
Но было уже слишком поздно.
— Моника? — тихо спросил он.
У нее защипало глаза от слез.
— Я не Моника. Моника умерла. Я ее дочь.
— Котенок Элли? — Он был ошеломлен.
Это прозвище он дал ей много лет назад. И она им так гордилась.
Элли тяжело дышала, изо всех сил сдерживая душащие рыдания. У нее больше нет сил, чтобы ему сопротивляться.
— Дыши, Котенок Элли, — пробормотал он.
Она вдохнула и почувствовала его запах.
— Неудачный вечер?
— Худший. — Она едва не хохотнула от его жизнерадостного тона.
— Мне знакомо это чувство. — Он усмехнулся, и его лицо стало красивее.
Она растянула губы в улыбке, отодвигаясь от него, и подняла шлем, который с грохотом упал на пол.
— Было приятно снова увидеться, Доминик, — солгала она. — А теперь мне в самом деле пора уходить.
Он преградил ей путь к двери:
— Не уходи, Котенок Элли. Согрейся и промой рану. Мое предложение все еще в силе.
Она подняла голову и заставила себя встретиться с ним взглядом. Она не увидела в его глазах жалости или нетерпения. Он смотрел на нее оценивающе, словно пытался заглянуть ей в душу.
— Я не могу остаться, — ответила она дрожащим голосом.
Ей не хотелось чувствовать себя такой слабой и хрупкой. Она не желала демонстрировать ему свою уязвимость, потому что от этого она становилась еще более жалкой.
— Ты можешь остаться. — Он не сдвинулся с места. — Как я уже сказал, я оплачу твое время, — решительно прибавил он.
— Не нужно мне платить. Сегодня у меня больше нет заказов. Я просто поеду домой на велосипеде. — Ей надо торопиться, пока она не уступила глупому желанию остаться и позволить Доминику позаботиться о ней.