Следователь думает, будто Зубр — это и есть Масленников. Думай, родимый, думай! Андрей Николаевич носил между «хостинцами» несравненно более жесткое и, с его точки зрения, почетное имя: Кремень. В знак того, что от него ничего не добьешься. Если кто попытается его расколоть, добьется лишь того, что во все стороны полетят искры. А из искры, как известно, разгорится пламя…
Вот и сейчас следователю не удалось добиться от него признания. Какие-то сведения они все же раздобыли… Интересуются. Пускай интересуются. Не знают еще, что они покойники.
И, преисполненный чувства собственного достоинства, занял свое место на нижних нарах.
Люди, которых профессия заставляет постоянно соприкасаться с человеческими несчастьями, зачастую впадают в одну из двух крайностей: чрезмерный оптимизм или тотальный пессимизм. Оперативник Сочинского уголовного розыска, капитан Гиви Бедо-идзе совмещал их обе: он отличался мрачной внешностью, но веселым характером. Каждому, кто впервые видел его сливоподобный, свисающий до поджатой губы нос, его сросшиеся, будто постоянно сдвинутые, брови и маленькие, подозрительно взблескивающие из-под бровей глаза, трудно было поверить, что этот угрюмый кавказец умеет радоваться каждой детали, каждой улике, каждой зацепке, которую с его помощью получало следствие. И неизменно веселил сослуживцев, находя хорошие стороны в том, в чем, казалось бы, ничего хорошего найти нельзя.
Дело о похищении с целью получения выкупа было не первым в его практике. Около года назад случилось что-то похожее, правда, в тот раз похитили не старика и ребенка, а. человека в расцвете сил, главу фирмы, и стали шантажировать его заместителя. Не на того напали: заместитель, возрадовавшись, что начальник исчез, перевел все деньги на свой счет и вместе с любовницей начальника, которая обрадовалась возможности сменить прежнего богача на богача помоложе, бежал за пределы Сочи. Глава фирмы не имел семьи, подавать заявление было некому. Пока разобрались, что к чему, похитители, разозленные тем, что денег не получат, успели отрезать бедняге бизнесмену мизинец на ноге. Это было вроде как бы актом возмездия, правда, непонятно кому, поскольку главным виновником следовало считать заместителя.
«Мизинец на ноге — это еще пустяки, — сказал тогда оптимистичный Гиви. — Придется ему носить вкладыш в ботинке, а кто это видит? Вот если бы отрезали ухо, пришлось бы ему всю жизнь носить длинные волосы, а это деловому человеку не идет».
Таков был стандартный ход рассуждений капитана Бедоидзе. Судите сами, что в нем преобладало: оптимизм или пессимизм.
Задание, которое он получил, было нетрудным: следовало всего лишь расспросить работников сочинского таксопарка, кто из них и куда отвез старика и мальчика-подростка от шоссе возле дома Ворониных пятнадцатого февраля, примерно в десять минут двенадцатого. Судя по описанию единственной свидетельницы, говорливой женщины с неустроенной личной жизнью, это должен быть мужчина плечистый, крепкий, привлекательный (на этой детали она особенно настаивала). Высокий или нет, сказать не может: не выходил из машины. Номера она, конечно, не запомнила, но в том, что машина была желтая с шашечками, она уверена.
Крепкие, плечистые мужчины преобладали среди сочинских таксистов. Скорее даже, можно сказать, состав таксистов выглядел так, словно они водили не желтые легковушки, а большегрузные трейлеры. Наверное, это объяснялось необходимостью при случае давать бой Пьяным клиентам, которых немало в курортном городе. Относительно их привлекательности с женской точки зрения Гиви ничего сказать не мог. Зато одно он мог точно сказать: ни один из привлекательных плечистых мужчин, работавших пятнадцатого февраля, не признался, что отвозил Ворониных. В тот день работала еще женщина, однако зачем Бедоидзе женщина, если свидетельница однозначно указала на мужчину? Документов, которые помогли бы восстановить истину, в наличии не имелось: конечно, вызовы записываются, однако никто не мешает таксисту подхватить клиента на пути следования из одного пункта в другой.
— Таким образом, — докладывал капитан своей московской коллеге старлею Романовой, понурив над документами сливообразный нос, — теперь мы знаем, что желтая машина с шашечками принадлежала не таксопарку, а похитителю. Известны нам и приметы похитителя: плечистый, крепкий и привлекательный.
— А вы всех опросили, Гиви, — задумалась Романова, — из тех, кто работал в тот день?