— Знать имя своего врага — это важно. Имена определяют нас как личностей, и отношение друг к другу. Они… — она замолчала, подыскивая подходящее выражение, — устанавливают границы того, кто мы есть. Если ты узнаешь имя этого парня, то установишь границу. Это даст ему меньше власти, а тебе больше.
Поскольку «Мерит» на самом деле моя фамилия, и я не использую свое имя по личным и семейным причинам, я понимала определение имен, характеризующих нас.
— Мы отправим изображения тебе на почту, — сказал Люк. — Мать ребенка не сказала, хочет ли она выдвинуть обвинение?
— Она сказал ЧДП, что не хочет, — ответила я. — Он не знает ни ее, ни ее ребенка, и она не хочет давать ему больше информации, подавая заявление. Я сказала им, что тоже не хочу его преследования.
— По крайней мере, не официально, — согласился Люк, и я кивнула.
— А Рид? — спросил он.
— Если вампир сказал правду, — произнес Этан, — а у нас нет причин полагать, что это не так, это не противоречит тому, что Рид сделал ранее.
— Он задействует личное, — согласилась я. — Он использовал Бальтазара против Этана, использовал деньги против Селины и использовал Бродягу против меня, что является очередным ударом по Этану. Он попытается снова, — добавила я.
— Тогда мы остановим его до того, как он это сделает, — сказал Люк. — А если мы не сможем, тогда он твой.
— Хотя, тебе, возможно, придется сразиться с Габриэлем за него, — беспечно произнес Этан. — У этого вампира длинный список очень сильных врагов.
— Учитывая, как мне с ним улыбнулась удача, у Гейба, вероятно, больше шансов, — пробормотала я в минуту жалости к себе.
— Ты должен рассказать ей о Бедовой Джейн[69], — сказала Линдси Люку.
Я перевела взгляд с нее на Люка.
— Кто такая Бедовая Джейн?
— Короче говоря, — произнес он, — она женщина из моего скучного, пыльного и наполненного перекати-полем прошлого. — Люк был ковбоем в своей человеческой жизни.
— Она была воровкой, убийцей и вообще нехорошей женщиной, — сказала Линдси с улыбкой. — Обвинялась в четырнадцати убийствах, о которых знал округ. И она сбегала от него четыре раза.
Четыре — это определенно больше, чем три. Хоть и не намного.
— «Сбегала» — грубое слово, — проговорил Люк. — Я предпочитаю говорить, что она «уклонялась от заключения». Но да, четыре раза.
— И как же ты в итоге ее поймал?
Он улыбнулся.
— При помощи грязи, пыли и перекати-поле. Она заехала в Додж-Сити[70], нуждаясь, как ни странно, в горячей ванне. Я поймал ее, когда она совершала свои омовения, — ответил он, поиграв бровями.
— Мораль этой истории в том, что безопаснее сторониться надлежащей гигиены? — спросил Этан.
— Ха-ха, Сир. Ха-ха. Мораль истории в том, что никогда не нужно останавливаться! Двигаться только вперед! Добиваться прогресса! Ты можешь это сделать! И все прочее мотивирующее дерьмо. — Люк посмотрел на меня, его глаза блестели. — А если ты сможешь поймать их со спущенными штанами, они, скорее всего, будут немного более послушными.
Мудрые слова.
***
Последовав предложению Линдси, я отправила сообщение Джонаху по электронной почте, попросив устроить встречу с Ноем следующим вечером в штаб-квартире КГ, чтобы поговорить о Бродяге.
Когда этот вечер подошел к концу, и мы были в безопасности нашей башни в Гайд-Парке, Этан осторожно снял мою одежду, использовав руки и слова, чтобы успокоить и соблазнить.
Потребность была такая же, как и в библиотеке, но иного рода. Здесь были и партнерство, и прикосновения. Присутствовали и нежность, и страсть. Комфорт и удовольствие. Каждое движение было медленным и томным, каждое слово нежным. Его губы мягко прикасались к моим губам, затем прошлись по остальному телу, наслаждение возросло и накрыло волной, которая рассеяла насилие в моем разуме.
Мы прокатились на этой волне вместе, соединив тела и наконец воссоединив сердца. Любовь — не битва и не война. Она — партнерство с промахами, чудесами и всем остальным.
Когда мы оба пресытились и были истомлены, Этан обнаженным лег рядом со мной, его голова покоилась у меня на животе. Я пробежала пальцами по его волосам, в то время как он проводил кончиком пальца по моей все еще разгоряченной коже.
— Ты помнишь, Страж, первые слова, которые сказала мне?
Я поморщилась.
— Нет. Но, готова поспорить, что они были грубыми. — Я не была поклонницей Этана Салливана, когда впервые попала в Дом Кадогана.
— О, так и есть— Его глаза сверкнули, как осколки зеленого стекла. — Твоя жизнь изменилась, и ты была очень зла на меня. Ты сказала, что не давала мне разрешения превращать тебя.
— Что, справедливости ради, было верно. — Я замолчала, вспомнив свою кипящую неприязнь к Мастеру моего нового Дома. — Ты мне очень не понравился.
— Да, не понравился. Но потом ты образумилась и поняла, что была неправа.
Я дернула его за волосы.
— Не испытывай свою удачу. С твоей стороны потребовался целый процесс уламывания.
— Спасибо, что не назвала это вымаливанием.
Я усмехнулась.
— Я так и собиралась, но в последний момент передумала.
— Потому что это было бы жестоко.
— Но действительно хорошим ходом с моей стороны. Я бы за это получила много очков.
— Мы ведем счет?
— Да. Баллы можно обменять на «Мэллокейки». — Они были моими любимыми шоколадными пирожными, хотя за несколько недель я так и не съела ни одного. Не после Ночи Тысячи «Мэллокейков». Вот почему я готова была отдать их Этану.
— Меня не интересуют твои «Мэллокейки».
— Надеюсь, это не эвфемизм.
— Очевидно, нет. — Он приблизился ртом к моему животу и игриво куснул.
— Я помню первые слова, которые ты мне сказал, — произнесла я. — Это было в тот вечер, когда на меня напали. Ты поддержал меня рукой за талию, там на траве, и сказал мне успокоиться.
Он приподнялся на локтях и уставился на меня. Я никогда не говорила ему, что помню большую часть того, что произошло, и что он сказал. Но это слово — это маленькое и невероятно значительное слово — по-прежнему имело ту же силу.
— Ты это помнишь.
Я кивнула.
— Думаю, это важно, Этан. Я думаю, это имеет значение. Я не помню ничего из того, что он говорил или делал, лишь боль, которую он причинил, что он убежал, как трус. — Как, кажется, он всегда и делал. — Но помню, что мне сказал ты. Это слово, полагаю, было чарами.
Он подпер голову кулаком и потянулся, чтобы смахнуть волосы с моего лица.
— Я помню, какой ты была бледной, и какой хорошенькой. Я боялся, что мы опоздали. Но мы успели. И ты рассердилась, а потом ты достаточно повзрослела для того, чтобы принять, кем являешься.
— И ты повзрослел до того, чтобы принять, кто я. За исключением тех случаев, когда ты по-прежнему чересчур опекаешь.
— Я никогда не перестану быть гиперопекающим. Не потому, что я не верю в тебя или не доверяю. А потому, что я такой. Это значит быть Мастером.
— И все же ты назначил меня Стражем. Тем единственным, задача которого — спорить с тобой.
— Не только спорить, — сказал он с ухмылкой. — Хотя часто кажется, что именно так.
Позаимствовав прием Мэллори, я треснула его по уху.
— Ой, — произнес он со смешком и потер мочку уха. — Речь шла о сдержках и противовесах[71], Мерит. Смысл всего этого заключается в том, что мы изменились. Мы выросли и развились с того вечера, когда я встретил тебя, а ты меня. — Он положил руку мне на живот. — И когда-нибудь у нас будет ребенок. Семья. Это будет нелегко — иметь ребенка, иметь ребенка-вампира, причем первого ребенка-вампира. Но мы справимся.
— Как, конкретно, по твоему мнению это произойдет?
Он перешел в режим Мастера вампиров. Губы слегка изогнулись в усмешке, одна бровь властно приподнялась, когда он посмотрел на меня.
69
Бедовая Джейн, прозвище Марты Джейн (Кэнари) Бёрк [Canary Burke] (1852?—1903), славившейся быстрой расправой с обидчиками. В конце 1870-х гг. жила в Дедвуде, городке золотоискателей на территории Дакоты; удивляла меткостью стрельбы. Окружена ореолом славы в фильмах-вестернах и телевизионных сериалах, но исторические факты свидетельствуют, что она была хвастливой закоренелой алкоголичкой.
70
Додж-Сити (англ. Dodge City) — город в США, расположен в западной части штата Канзас на реке Арканзас, административный центр округа Форд. Население города 28 075 человек.
71
Сдержки и противовесы — принцип взаимозависимости и взаимоограничения законодательной, исполнительной и судебной власти.