Брахей подходит к ним и приветственно кивает.
— Кажется, ты чем–то встревожен, брат? В неудаче нет стыда.
Инвиглион хмурится.
— Ничем я не встревожен.
Тиель не обращает на них внимание. Вместо этого он обводит взглядом казарму.
— Не совсем то, на что я надеялся. Но и эти сгодятся.
Он повышает голос.
— Вы знаете, кто я такой, и какого о вас мнения брат-капитан Ликан. Мне требуются люди целеустремленные и опытные.
— Зачем, брат-сержант? — спрашивает легионер с покрытым черной щетиной скальпом. Он стоит со скрещенными на груди руками. У него ожоги от снарядов, и Тиель подозревает, что апотекарий сбрил волосы воина, пока вынимал осколки. Он кивает, но не отдает честь. — Дрений.
Тиель отмечает, что Дрений также в звании сержанта, и все его отделение тоже имеет красную метку.
— Отдаленный пост прослушивания под названием Тритус умолк, — отвечает он. — Мне нужно узнать, почему. Я не могу просто стоять на стенах Орана в отполированных до блеска доспехах и ожидать призыва к оружию. Не думаю, что и вы также, иначе б сейчас не стояли передо мной с красными шлемами.
Огромный легионер в дальнем конце комнаты поднимает голос.
— Стоять на стенах, сидеть в камере — какая разница? — он весь измазан красной меткой и, похоже, носит ее с гордостью, либо же пренебрежением. — К чему все это?
— Ради цели, — Тиель проходит через комнату и останавливается перед ним, не вполне глаза к глазам. Борец смотрит на сержанта сверху вниз, однако в его глазах читается живой ум. Красная отметка крест-накрест пересекает его лицо. — Как тебя зовут, Ультрадесантник?
— Петроний.
Инвиглион больше не в силах сдерживать себя.
— Сержант выше тебя по званию, легионер!
— Я вижу метку, — рычит Петроний. — А мою ты видишь?
— Ах ты непокорный пес! Да я тебя…
Поднятая рука Тиеля обрывает дальнейшие пререкания.
— Ты хочешь выбраться с Орана? Я могу это устроить. Кто–то сегодня мне сказал, что я недостоин быть Ультрадесантником. Думаю, кто–то сказал то же самое ранее и о тебе, брат. В этом–то мы точно с тобою братья.
Он снова оглядывает комнату.
— Все мы. Это наш шанс избавиться от позора — отрицаем ли мы его или признаем, что он нас волнует. Я думаю, что на нас напали, вот только мы этого пока не поняли. Я надеюсь, что ошибаюсь, хотя вряд ли. Все начинается с Тритуса.
— А что, если мы кого–то найдем? — интересуется сержант Дрений.
Тиель поворачивается к нему, и видит в его глазах желание искупить свою вину.
— Мы его убьем, брат. Но сначала он нам расскажет, где прячутся его дружки.
Клинопись на лице легионера колхидианская. Брахей кривится от отвращения.
— Он вырезал это своим же клинком.
Инвиглион поднимает глаза.
— Так они делали и на Калте…
Лицо Тиеля походит на маску холодного гнева. Он стучит по броне Несущего Слово мыском ботинка.
— Они спланировали это. Поджидали нас.
— Ни один Ультрадесантник не открыл бы огонь по своим братьям, — говорит Брахей. — Это ложные цвета.
Их раны все еще свежи. Предательство, горечь утраты.
— Они бьют из теней, скрываясь под масками, — выплевывает Инвиглион, отбрасывая в сторону шлем Несущего Слово. — Мы заколебались, и из–за этого погибло девятеро наших.
Брахей оборачивается к нему.
— А вдруг сомнения оправданы? Что, если здесь есть другие Ультрадесантники? Будем сначала стрелять, а потом задавать вопросы?
— Нет, — бормочет Тиель. — Мы адаптируемся.
— Опознавательный сигнал? Что–то, чем мы бы смогли…
Тиель качает головой.
— Слишком размыто. И раз мы уже втянуты, это будет непрактично. Это должно быть мгновенно. Непосредственное визуальное распознавание.
Его взор падает на треснувший шлем, выданный ему в оранском гарнизоне — он лежит на земле, с выведенной на керамите красной меткой. Он улыбается, всего лишь наполовину морщась от боли.
— Это должно быть символично. Мы должны оставаться наготове.
В погрузочном отсеке ждет одинокий десантно-штурмовой корабль, окруженный слугами и сервиторами. Тиель задумчиво наблюдает за подготовкой с платформы, когда замечает подошедшего Инвиглиона.
— «Дух Веридии».
— Сэр?
Тиель указывает на «Громовой ястреб» внизу.
— Его назвали в честь звезды Калта. Как она горела…
— Мы вылетаем через пару часов, — говорит Инвигилон. От воспоминаний ему явно не по себе.
Тиель кивает.
— Верно, и тогда мы посмотрим.
— Посмотрим, брат-сержант?
— Посмотрим, что важнее — красная метка или синяя.