- Некоторые действительно слишком устали, чтобы его преследовать. - Из-за лошади Дузона появился Бузиан. Он смахивал рукой пот, застилающий его единственный глаз.
- А некоторые - нет, - парировал Дузон. - Мы станем их преследовать до тех пор, пока не истребим окончательно! Вперед, те, кто со мной! За Императрицу! За Домдар! - Он театрально вскинул меч.
Маллед совсем не устал, но у него почему-то не хватило духу присоединиться к жидким приветственным выкрикам, последовавшим за бравадой Дузона.
Нет, здесь явно что-то не так. Ребири Назакри не ждал бы столь терпеливо и не сражался бы столь долго лишь затем, чтобы так легко и бездарно погибнуть.
Предстоящий рассвет принес с собой не просто день, а первый день триады Баэла. Баэл благоволит олнамцу, а не Домдару. Неужели Империя сможет восторжествовать под испепеляющим взглядом бога войны?
На что же все-таки рассчитывает Назакри?
Дузон повел галдящую банду добровольцев через мост, и Маллед неохотно последовал за ними.
Азари, услышав за спиной шорох, резко обернулся и поднял меч.
- Спокойно! Это всего лишь я.
Азари узнал голос, ещё до того как увидел отблеск кристалла под полой плаща Алдасси.
- Алдасси, - спросил он, опуская оружие, - что происходит?
- Не знаю. Отец никогда мне до конца не доверял.
- Куда они отправились?
- В Зейдабар, конечно. Уж это-то мне известно.
- Но… но они же не смогут добраться туда до рассвета, а многие домдарцы ещё живы!
- Баэл сказал отцу, чтобы тот действовал именно так, - пожал плечами Алдасси. - Возможно, он знает больше, чем мы, но не исключено, что отец имеет дело с предательством, так как Баэл все ещё на стороне Империи.
- Неужели тебе все это безразлично?
- Конечно, нет! - воскликнул Назакри-младший, и его кристалл запылал ярче. Олнамец сейчас походил на зажженную посреди равнины свечу. Затем свет снова ослабел. - Но что я могу сделать с богами?
Азари посмотрел на запад, где светились факелы солдат Домдара, преследующих войско Ребири.
- Нам-то теперь что делать? - проронил он.
- Прежде всего следует найти крышу над головой и еду, - ответил Алдасси. - Отец победит или погибнет без нашего участия. Если он преуспеет, мы об этом услышим и присоединимся к нему. Если проиграет - перед нами откроется выбор: отомстить за него или вести спокойную жизнь.
- Ну и что же ты изберешь? - поинтересовался Азари. - Мщение?
Алдасси, прежде чем ответить, довольно долго молчал.
- Моя семья мечтала о мести многие, многие годы, - произнес он наконец. - Мне будет трудно остановиться. Во мне ещё живут семейные традиции. Иногда, впрочем, людям приходится отказываться от самых сокровенных желаний, хотя бы для того, чтобы выжить. Одним словом, это не тот вопрос, который можно решить в спешке. И кроме того, неужели ты сомневаешься, что дело моего отца восторжествует?
Азари промолчал, сочтя за лучшее присоединиться к Алдасси для поисков убежища и еды.
По правде говоря, он очень сомневался в триумфе Назакри и не испытывал при этом угрызений совести.
Глава пятьдесят восьмая
Лорд Дузон, наверное, в сотый раз посмотрел на плывущие в небе луны, а затем на восточную сторону горизонта. Маллед заскрежетал зубами.
Небольшой отряд, все ещё преследующий олнамского колдуна и его неживых воинов, следил за взглядом командира. Солдаты успели заметить необычное явление, но пока говорили о нем шепотом, не решаясь громогласно высказывать свои опасения.
На небе начали гаснуть луны.
Домдарцам было известно более сотни лун. В небесах их можно было насчитать от дюжины до девяноста. И каждая, будь она огромной или крошечной, имела свой колорит - от цвета высохшей крови Баэла до холодной голубизны Шешар и от сияющего белизной Самардаса до почти коричневого Дремегера. И трудно было бы ныне живущим припомнить случай, когда небеса оставались бы совершенно безлунными или все луны собирались в одной части неба. Образование подобных скоплений обычно предвещало разрушительные ураганы, землетрясения или иные стихийные бедствия.
Практически каждый домдарец обладал элементарным запасом сведений о ночных светилах. Наблюдая заход солнца и одновременно созерцая множество лун - от тонюсеньких серпиков-улыбок на западе до полных дисков на востоке, - трудно было не догадаться, что луны сияют отраженным от солнца светом.
Но когда вдруг дюжины лун всех размеров и цветов начинают постепенно гаснуть и темнеть подобно дотлевающим угольям в очаге, в то время как маленькие звездочки по-прежнему ярко сверкают, любой здравомыслящий домдарец сразу сообразит - что-то случилось с солнцем.
Домдарцы, путешествуя ночами, лишь изредка пользовались фонарями или факелами, им вполне доставало лунного света. Но на сей раз Дузон приказал остановиться и приготовить факелы, хотя это и означало, что расстояние между Бредущими в нощи и их преследователями возрастет.
Красный огонек колдовского кристалла исчез далеко на западе, а солдаты все ещё продолжали лихорадочно прикручивать пропитанное смолой тряпье к разнокалиберным, собранным где попало кускам дерева. Они понимали, им предстоит нелегкое преследование. Колдун и его войско свернули немного к югу и теперь шагали по дороге, вместо того чтобы пробираться напрямую через поля, топча пшеницу и круша ограды. Хотя по тракту идти было легче, Маллед не сомневался - такой путь мятежников больше соответствует интересам Домдара.
Многие солдаты что-то бормотали себе под нос и тихо ругались, не упоминая вслух о странном природном феномене над головой. Но когда последний факел был зажжен и отряд вознамерился тронуться в путь, терпению воинов пришел конец.
- Лорд Дузон, - промолвила Кидегар, - что происходит? Неужели колдун сумел каким-то образом потушить солнце?
- Не знаю, - задумчиво ответил Дузон. - Однако, что бы он ни делал, мы должны продолжать преследование. Надо быть готовыми к тому моменту, когда появится солнце.
- Но что, если оно вообще не появится? - спросил, судя по акценту, солдат-зейдабарец.
- В таком случае это будет означать конец света, а мы так или иначе погибнем! - ответил Дузон, теряя показное самообладание. - Но восход наступит, как всегда.
Маллед вовсе не был в этом уверен. Луны начали темнеть вскоре после полуночи, как только наступил первый день триады Баэла. В предстоящие три дня лишь могущество бога войны должно поддерживать огонь в солнечном очаге.
А Баэл желал победы Ребири Назакри с его нежитями.
Трудно поверить, что один бог способен до такой степени презреть свои обязанности и позволить столь совершенному миру впасть в хаос. Но умирающие луны - эти слабые коричневатые тени вместо ярких ночных светил - неоспоримый признак неблагополучия на небесах.
Пройдет три дня, прежде чем наступит дежурство Ведал и она вновь раздует солнечный очаг. Это означает три дня темноты, три дня безостановочного марша Бредущих в нощи, не нуждающихся ни в отдыхе, ни в пище и не сдерживаемых теперь живой охраной. На Гогрорском тракте не было сил, способных их остановить.
Три дня.
Маллед и сам без труда мог быстрым шагом пройти за час четыре мили. Шагая двадцать четыре часа в сутки и имея в своем распоряжении ещё две половины ночи в каждом конце марша, неутомимые нежити легко преодолеют более трехсот миль, до того как взойдет солнце первого дня триады Ведал.
А Зейдабар всего лишь в двухстах милях от Гребигуаты.
Да, именно в этом и заключался план Ребири Назакри, самым непостижимым образом соединившийся с планами, которые давно вынашивал Баэл. В этой противоестественной темноте олнамец и его орда беспрепятственно дойдут до Зейдабара и, уничтожив сердце Империи, ввергнут мир в хаос и непрерывные конфликты.
Таким образом Баэл получит свои войны, а Ребири Назакри осуществит свою мечту о мести.
Но что способна сделать Имперская Армия? Смогут ли противостоять врагам стены Зейдабара? Неужели Бредущим в нощи удастся одолеть их за одну ночь - ночь, которая знаменует для них конец похода?