— Так-то лучше. Представь, что твое существование зависит от твоего желания. Может, на работу после контакта тебя сразу не возьмут — это, я уверена, будет временно. Если тебе не нужны дыхание и ток крови, то шанс умереть от случайных патологий значительно ниже. Представь себе! Никакого инфаркта, или инсульта.
— Хм… Я не старик, чтобы радоваться этому, — я иронично улыбнулся.
Велла принялась перечислять достоинства моего положения и профессии, в которых я могу реализовать себя, как никто другой. Промышленный ныряльщик, альпинист-спасатель… Я не мог воспринимать эту речь всерьез, но, признаюсь, ей удалось немного отвлечь меня от мрачных мыслей.
Велла положила руку на мое плече.
— Всё будет хорошо, Марк. Ты мой друг. Очень хороший друг. Я переживаю за тебя и так же боюсь неизвестности твоего случая. Не смей падать духом, ясно?! Ты делаешь этим больно всем, кто привязан к тебе.
— Всё будет хорошо, говоришь? Я уже это слышал.
— Что ты имеешь в виду? — уточнила девушка, ожидая от меня какой-нибудь глупости.
— Ночью перед походом ко мне приходил весьма… необычный мальчик. Он сказал эти слова.
— Приходил специально, чтобы просто сказать тебе? И ты думаешь, что это не случайность?
— Пока не знаю, но интуиция подсказывает… Как ты говорила? Такое предположение не лишено оснований!
— Очень странно.
— Действительно. Такими темпами я скоро начну верить в магию и ведьм на метлах.
Кажется, Велла улыбнулась.
— Это точно не будет на тебя похоже… Кстати, Марк.
— Если хочешь спросить, что я видел, то спешу огорчить: ничего конкретного, кроме большого круглого отверстия в земле. Лесной — это что-то большое, и, возможно, то отверстие — его туннель. Раньше подобных следов он не оставлял. Я не рассмотрел его, потому что либо он полупрозрачен, либо окрашен в очень хороший камуфляж.
— Э-э…Я хотела спросить не это. Ты ответил на мой следующий вопрос.
— Что же тебя интересует?
— Ты вчера говорил, что «пластинка» будет играть. Среагировал как-нибудь Эб-Гон на Аномалию?
— Да. Я ходил как раз для того, чтобы записать «пластинку», и записал…
— Ты говоришь так, будто запечатлел нечто таинственное и зловещее… Так что там было?
— Пластинка заговорила.
Я описал, какими мне запомнились те голоса и на минуту девушка замолчала. Что-то из моего рассказа заставило ее серьезно задуматься.
— Представляю, как жутко было там находиться. Думаешь, эти голоса связаны?
— Они оба точно связаны с Аномалией, а значит и между собой. Правда, друг друга они вряд ли слышат. Что-то подсказывает, будто один из них, который был искажен, принадлежал кому-то, вроде человека.
— Человека?
— Да. Пусть он и говорил странно, но странно по-человечески. Я имею в виду, что за ними чувствуется человеческое сознание. А вот вторая сущность, говорившая моим голосом… Она будто говорила от лица Лесного. Услышав ее, я сразу понял, что происходит нечто очень опасное. К черту демонов, послушать бы запись.
— Диктофон на проверке у Службы?
— Да. Я попробую попросить вернуть его. После обследования записи он вряд ли им понадобится еще. Надеюсь, они не размагнитят ленту.
— Ясно. Пить хочешь? — Велла встала, решив, закончить разговор.
— Пить?
— Да. Простая вода. Мне передали, что ты ни разу не просил воды.
— Не думаю, что это хорошая идея, но попробовать можно. Налей, пожалуйста.
Девушка осторожно подала мне стакан, и я попытался сделать пару глотков, но ничего не вышло. Желудок напрочь отказывался принимать что бы то ни было. Сплюнув воду обратно, я с виноватым видом вернул стакан.
— Точно всё нормально? — уточнила Велла с явным беспокойством.
— Я не знаю. Даже глоток сделать не получается. С пищей точно так же. Я почти привык, но всё равно жутко.
— Ничего не ешь и не пьешь, и идешь на поправку. Чудно.
Девушка прошла к месту дежурного медика. На минуту в палате воцарилась тишина, и я решил спросить то, о чем начал думать, узнав о её присмотре.
— Велл, скажи, согласилась бы ты на присмотр, если бы я…
— Смотрю, сотрясение у тебя серьезнее, чем показалось мне сначала. Зачем ты это спрашиваешь?
— Я хочу знать, насколько оказался глуп. Согласилась бы ты, если бы я спросил раньше?
— Это очень плохой вопрос, Марк. Неужели ты не понимаешь этого?
— Извини. Я сильно привязан к тебе и знаю, что должен отпустить. Но, сделать это очень тяжело. Поэтому я хочу знать. Это всё, что мне нужно знать.
Она тяжело вздохнула и ответила не сразу.