Ее внешность с короткой стрижкой начала все больше напоминать образ женоподобного мальчугана.
«Плевать!».
Она не пощадила волос и оставила длину короче мочек ушей. Бабушке это не понравится, но у нее не будет выбора: ей придется принять решение своей дочери. Назад волосы уже не вернуть по щелчку пальцев.
Закончив со стрижкой, она собрала всех трупиков (так Девочка называла свои остриженные кончики) и смыла в унитаз. Начав расчесываться, она поймала себя на мысли, что делает это, как муж. У него были именно такие короткие черные волосы. Удивительно, что сейчас она машинально и почти автоматически переняла от него эту привычку: сначала причесать все сзади, потом спереди, сделать пробор в левой стороне, зачесать челку направо и поправить левую часть напоследок.
Мама смыла остатки волос в раковину, вытерла руки полотенцем, повесила его на трубу и начала одеваться. Как же ей хочется снова нагреть воду и встать под теплый душ, но в этой жизни она не может позволить себе такое удовольствие. В этой жизни она вообще не может позволить себе ничего из того, что у нее было когда-то. Словно, в ее жизни закончилась премиум-подписка и возможности использования различных услуг резко сократились.
Мама надела желтую футболку, а поверх нее серую шерстяную кофту. На ноги – утепленные джинсы и тапочки, которые скоро сменятся кожаными ботинками, когда она выйдет из дома.
К счастью, беруши в ушах не промокли, и все обошлось без серьезных осложнений. Это еще одна из причин, по которой мыться они стараются как можно реже. В один момент Мама поймала себя на том, что из-за длительного общения жестами она даже думать начинала на языке жестов. Это уже не «иностранный» язык, а совсем родной, привычный, комфортный и в то же время остающийся вынужденным и почти единственным средством общения.
Хотя раньше все было иначе.
Выйдя из ванной комнаты, она оказалась на лестнице. Внизу – просторная зала. Девочка рисует серым карандашом. Вокруг ее инвалидного кресла валяются бумажные кораблики, сооруженные из листов с рисунками. Их штук тридцать, не меньше. Каждый день она мастерит около пятидесяти корабликов. Порой их количество ограничивается количеством бумаги в доме.
«Нужно принести еще. И найти наконец эти чертовы цветные карандаши! Сколько можно смотреть на эти одинаковые черно-белые рисунки? Надо добавить красок».
Кошка спит в углу диванчика, свернувшись чернильным комком с неприглядным белым небрежным мазком за правым ушком.
Мальчик играет на пианино.
Маме больно на это смотреть.
Она, конечно, понимает, что Мальчик помнит звучание каждой ноты наизусть, но…
В их жизни стало слишком много «но».
Стало нормой помнить голоса друг друга, но не слышать их. Помнить звуки нот, но не наслаждаться музыкой. Помнить шелест бумаги, но складывать кораблики в тишине.
Много, очень много «но».
Пальцы мальчика плавно перемещаются с клавиши на клавишу и мягко надавливают на них подушечками. Он играет что-то свое. Мама это сразу определила. Подобное сочетание нот чем-то напоминает ей Баха, но в подобном мнении виновата лишь ее профессиональная деформация.
Это не Бах, не Шуберт, не Шостакович, не Глинка… это просто сочетание нот, о звуках которых Мальчику приятно воображать.
Бабушка стоит у окна и держит в руках Библию со спрятанным в толще страниц указательным пальцем. Ее взгляд обращен к серому небу. Серое небо предвещает дождь, а это значит…
Девочка отрывает взгляд от рисунка, поправляет непослушный локон за ухо и смотрит на Маму.
Бровки сразу вскидываются, и Мама видит ее недоумение, быстро сменяющееся одобрением – приятной косоватой улыбкой. Девочка энергично кивает, давая понять, что поддерживает ее решение состричь волосы.
Она ведь знала это. Так бывает всегда в сентябре. И этот сентябрь не стал исключением из правил.
Только на этот раз вышло слишком коротко.
Мама спускается вниз. Мальчик и Бабушка пока не догадываются о ее возвращении из ванной. Мама берет с пола свой зеленый походный рюкзак, почти готовый отправиться с ней в путь, ставит его на кресло и садится у ног Девочки.
Ее ноги босы. В доме становится все холоднее. Мама ловит на себе взгляд дочери и спрашивает у нее жестом:
– Тебе холодно?
Та мотает головой.
– Надо надеть теплые носки.
Девочка не спорит, а просто кивает.
Мама берет теплые шерстяные носки, которые находит неподалеку и помогает их надеть на ноги Девочки.