- Не они управляют страной, - тихо сказал Ронин.
Улыбка исчезла. Ощущение было такое, что исчезла она навсегда. По приоткрыл рот.
- Да, воин. С этим не поспоришь. - Он вздохнул. - Но у них не было выбора, да и что может одно немногочисленное племя с запада. - Он покачал головой. - Нас было мало.
- На этой земле много племен?
- Да, очень много, но они разбросаны по всему краю.
- Для начала их можно было бы объединить.
Черные глаза разглядывали Ронина уже с неподдельным интересом.
- Вы думаете, это так просто? Хорошо рассуждать на словах! Но для этого...
По переполняли эмоции, внутри он весь кипел, и рука его, сжимавшая бокал, побелела. Он понизил голос до свистящего шепота, напряженного и ядовитого.
- Но все равно никого не нашлось. Мы взывали к нашим богам, мы молили их о помощи, мы приносили в жертву наших детей, в отчаянии продавали себя, и что же мы получили в ответ? - По улыбнулся, но улыбка его была жуткой. Пришли они. Сначала - чужеземные жрецы, потом - риккагины, а потом было уже поздно: по сравнению с тем, что мы имели на тот момент, даже рабство казалось завидной участью.
Принесли салат в больших мисках, куски желтого сыра и толстые ломти хлеба.
- Да, теперь уже поздно, - заметил Манту, - потому что вы не смогли удержать то, что могло бы быть вашим. Теперь все это принадлежит нам, и не стоит винить других в своих собственных прегрешениях. Это еще никому не шло на пользу.
- Замолчите вы! - огрызнулся По.
- Убедитесь сами, - вкрадчиво обратился священник к Ронину, - вот вам наглядная иллюстрация к учению Кантона. Страсти человеческие причиняют страдания всем окружающим.
- Слова! - сказал По.
- Дорогой друг, - Ллоуэн предостерегающе поднял руку, - вам надо учиться сдержанности...
Но торговец уже вскочил на ноги - высокое, темное ночное создание.
- Слишком долго чужеземцы грабили нашу землю, развращали наш народ серебром. Слишком поздно, да? - Он расхохотался. - Близится время расплаты! Грядут дни тьмы, и вскорости всем иноземцам предстоит ощутить вкус поражения перед тем, как отправиться на дно дельты Шаангсея!
Он развернулся и направился к выходу. Его развевающийся плащ напоминал крылья стервятника. Через мгновение присутствующие услышали, как хлопнула дверь.
- Ожесточившийся человек, - заметил Манту среди всеобщей тишины.
- Надеюсь, мы сможем забыть эту прискорбную выходку, - сказал Ллоуэн.
Но Ронин наблюдал за риккагином, и ему не понравилось выражение глаз остальных.
Ллоуэн хлопнул в ладоши. Подали второй десерт: апельсины, очищенные и вымоченные в вине, фиги, белый изюм и орехи.
Когда же убрали оставшуюся посуду, всем раздали белые трубки с длинными чубуками и маленькими чашечками. Рядом с каждым из гостей поставили небольшие открытые лампы, и Ллоуэн начал отрезать небольшие кусочки от какого-то коричневатого бруска.
Все закурили, и вскоре Ронину показалось, что свет в комнате сделался тусклым и размытым и что женщин вокруг стола стало больше. Сам он не стал курить много.
Он предпочел наблюдать, как расслабляются остальные после глубоких затяжек. Воздух сделался густым и сладковатым. Кири и Ллоуэн курили одну трубку на двоих, не переставая о чем-то шептаться. Ронин придвинулся ближе к ним, вдохнул аромат ее духов, и тут его охватила ярость. Он схватил ее холодное запястье, дернул, и Кири упала ему на руки. Он ожидал сопротивления, но она не сопротивлялась.
Ее лиловые губы оказались возле его шеи, она прильнула к нему всем телом и пробормотала:
- Давай не будем задерживаться.
Увидев, как она нежно целует Ллоуэна в губы, Ронин ощутил только легкое удивление.
Он поднялся, как в полусне, поддерживая ее гибкое тело. Они сошли с мягких подушек и прошли через комнату, сквозь сладкий дым. Их уход остался незамеченным. Они проскользнули мимо стражей у дверей и вырвались в прохладу великолепной ночи. Ронин дышал глубоко, освобождая легкие от навязчивого запаха дыма, прочищая голову. Кубару с мокрой спиной, резво перебирая ногами, повез их вниз по склону, прочь от высоких пихт и ухоженных растений, наполненных стрекотанием цикад, прочь от круглых лоснящихся лиц, от похотливых губ, перепачканных жиром и вином, прочь от позолоты и стражей, чья верность куплена за деньги.
Ронин молчал.
Кири пристально наблюдала за ним, словно стремясь запечатлеть в памяти его лицо.
- Ты сердишься на меня. Почему? Я не сделала тебе ничего плохого.
В ее голосе прозвучали жалобные нотки.
- Зачем ты привела меня сюда?
На ее лоб и щеку упало пятно света, формой напоминающее полумесяц.
- А обязательно должна быть причина?
- Да.
- Я хотела быть с тобой.
От его смеха она даже поежилась.
- Ты разговаривала с Ллоуэном весь вечер.
- Какое это имеет значение? Ведь я с тобой.
На мгновение он прикрыл глаза, ощутив напряжение, нарастающее между ними, неприятное и успокаивающее одновременно. Что-то похожее с ним уже было. "К'рин, почему ты плачешь? Ты же знаешь, как я этого не люблю". Каким же он был идиотом!
Нет, больше не надо.
Открыв глаза, он увидел, что она смотрит на него и городские огни, проплывавшие мимо, отражаются в ее невероятно фиолетовых глазах.
- Да, с моей стороны это глупо. Мои мысли блуждали в иных временах. Давай забудем, хорошо?
Губы ее раскрылись, она прильнула к нему. Его обдало жаром от ее тела, и ее "да" отозвалось уже в поцелуе.
Они катились навстречу проясняющейся ночи со свежим ветерком с моря, навстречу переливающейся огнями шаангсейской дельте, кишащей несметным числом людей; они ехали мимо лотков, где торгуют рисом и жареной рыбой, шелком и хлопчатобумажной тканью, ножами и мечами... мимо грубых мужчин, вонючих и пьяных... мимо женщин с розовыми и зелеными зонтиками, белолицых, с алыми губами, длинноногих и прекрасных... мимо разносчиков вина и менял, прячущихся в своих будках на углах улиц... мимо марширующих воинов и крикливых хонгов... мимо грабителей и карманников, рыщущих в темных закоулках, мимо пьяных калек на обочинах улиц... мимо дерущейся ребятни и шныряющих собак... мимо мусорных куч, в которых копошились темные фигуры... мимо разлагающихся трупов, которые пинает и обходит людская толпа. Они выбрались на Нанкин, где им преградила дорогу праздничная процессия, заполнившая широкий проспект буйством красок и оживленным движением.