Для современников чин являлся кратким обозначением положения его обладателя в служебной иерархии, его социальной характеристикой, символом принадлежавших ему прав и привилегий. Один из западных путешественников, посетивших Россию в царствование Павла I, довольно метко заметил: «Здесь все зависит от чина… Не спрашивают, что знает такой-то, что он сделал или может сделать, а какой у него чин».{58} Гражданско-правовые условия в стране были до такой степени невыносимы, что только чин и связанные с ним права давали возможность достичь в обществе приемлемого статуса.
Само царское правительство высоко ценило систему гражданских чинов, видя в ней одно из средств привлечения кандидатов на государственную службу, регулятор состава бюрократии, ничего не стоящее, но эффективное средство поощрения чиновников (ничтожность жалования которых была очевидна) и вообще влияния на их среду.
Вместе с тем со временем правительство все более ощущало отрицательные последствия существования чинов — такие как погоня за чинами с игнорированием интересов службы, некомпетентность, взяточничество, невозможность выдвигать на высокие должности способных людей, не имеющих соответствующего чина, и др. В правительственных кругах наметились два направления решения проблемы: полная отмена чинов и частичное реформирование и совершенствование их системы.
В начале XIX в. значение проблемы гражданского чинопроизводства возросло. В 1802 г. взамен ранее существовавших коллегий в России были учреждены министерства. Весь государственный механизм подвергся существенной модернизации. Была поставлена задача общего повышения уровня работы этого механизма и государственного управления вообще.
В этой связи на одно из главных мест выдвинулся вопрос об общей и специальной образовательной подготовке чиновников. Решение его было намечено в указе Александра I Сенату от 6 августа 1809 г. «О правилах производства в чины по гражданской службе и об испытаниях в науках для производства в коллежские асессоры и статские советники». Вдохновителем и автором указа был известный государственный деятель того времени М. М. Сперанский.
Этот акт имел некоторую историю. 24 января 1803 г. — вскоре после учреждения министерств — была обнародовано нечто вроде программы Министерства народного просвещения, известной как «Правила народного просвещения». Ими предусматривалось, в частности, что в связи с предстоявшим открытием ряда университетов, гимназий и других училищ и устранением тем самым препятствий к получению образования представителями всех свободных «состояний», в том числе и дворянства, может быть выдвинуто требование, чтобы через пять лет все должности по гражданской государственной службе, требующие юридических и других специальных познаний, начали замещаться лишь лицами, окончившими курс обучения в казенных или частных учебных заведениях. Однако надежда на то, что возможность получить образование будет использована дворянством и лицами других сословий, не оправдалась. В. А. Евреинов пишет по этому поводу: «На деле вышло иначе. Число учащихся в ново-открытых заведениях нимало не соответствовало издержкам, употребленным на устройство последних, и дворянство даже менее других сословий показало стремление содействовать видам правительства. Происходило ли это от некоторой беспечности, свойственной нашему национальному характеру, или от равнодушия к науке, в то время у нас еще почти общего, только обманутые ожидания указывали на необходимость приискать средство более понудительное, и притом такое средство, которое уже невозможно было бы обойти, не отказавшись от всякой служебной будущности для своих детей».{59}