...Я предвижу возможные обвинения в некоем "математическом уклоне", в некоей "научно-технической оппозиции" традициям изящной словесности. Однако если взять рассказы Чехова, то каждый из них наполнен информацией до такой степени, что невольно убеждаешься - чувство конкретно и предметно, как номер дома и описание внешности человека, если только сделано это руками мастера, великолепно ощущающего время и те новации, которые время ежеминутно, ежечасно и ежедневно привносит в мир. Мы все восхищались и будем восхищаться великим поэтом Цадаса: он пел мир, который видел окрест; он жил на свете много лет, и он многое помнил, но ведь вошел он в литературу своими песнями о наших днях, о новом, а не о том, что ушло.
К сожалению, многие наши литераторы - отнюдь не столетние - упоенно поют прошлое, которое ушло безвозвратно.
Некоторые литераторы, видимо, оказались не подготовленными к тому уровню научно-технического прогресса, которого достигла наша страна в результате победы революции. Получается "вилка": с одной стороны - уровень знаний, обязательных для школьника, студента, квалифицированного рабочего, инженера, врача, пилота; с другой - уровень знаний, которыми располагает иной литератор, не поднимающийся в своем творчестве выше своих юношеских воспоминаний. Литература памяти, "локальная литература", сейчас может оказаться фактором девальвации слова и мысли. Читатели ищут ответов на вопросы, тревожащие их. А если читатель образованнее писателя - тогда как?
Когда я говорю о том, что информация, заложенная в литературе, стала вопросом политики, я отнюдь не голословен. О сиюминутных процессах, происходящих в обществе, человечество судит по газетам, по передачам телевидения и радио, иногда по слухам, хорошо проверенным или же хорошо организованным. Но история общества остается навечно в памяти поколений, лишь если искусство оставит свою коллективную роспись на стенах того здания, в котором мы все вместе имеем высокую честь и не менее высокую ответственность жить. Было бы неверно понукать нашу литературу и требовать от нее немедленного ответа на те сложнейшие вопросы, которые выдвинула, выдвигает и будет выдвигать жизнь. Но тенденция позволяет прогнозировать. Приходится поэтому признать, что одной из тенденций нашей литературы стала определенная неторопливость. Да, воистину служение муз не терпит суеты. Но почему мы должны считать, что лишь публицистика и очерк вправе бить на переднем крае современности? Галина Николаева, столь рано ушедшая от нас, умела в своей прозе быть разведчиком будущего. Мы люди богатые, у нас громадное наследие прошлого; оно прекрасно, высокотрагично, замечательно, - но оно немыслимо вне настоящего. У нас определена перспектива будущего. Но и она невозможна вне настоящего. Изучая проблемы сегодняшнего дня, выверяя его прошлым и соотнося с будущим, мы должны думать о том поколении, которое идет следом за нами. А это поколение заряжено информацией нового значительно больше, чем мы. Да, действительно, очень трудно соответствовать в своем творчестве уровню знаний растущего поколения. Нельзя формировать поколение, находясь в арьергарде; очень трудно делать это, находясь в одном ряду с поколением. Формировать поколение можно, лишь вырвавшись вперед, в авангард, определяемый уровнем знаний семидесятых годов XX века.
Заехал в "Асахи". Интересные новости. Президент Токийского университета Исиро Като собирается подать в отставку - студенты продолжают бастовать. Като считает целесообразным провести выборы президента университета, ибо сейчас, с его точки зрения, студенческая проблема упирается в выборность руководства.
Политический обозреватель "Асахи" сказал, что министерство образования отводит от себя страсти, предоставляя самым молодым сталкиваться лбами.
- Это, - сказал он мне, - первая попытка власть предержащих решить студенческую проблему руками студентов.
Из "Асахи" зашел в сингапурское посольство. Оно расположено на 32-м этаже небоскреба Касумигасеки. Вы входите в это великолепное здание и попадаете в царство музыки. Она звучит здесь всюду. Едете в лифте - музыка; выходите из лифта - музыка. Это здание - вызов природе, ибо землетрясения - бич Японии. Касумигасеки призвано доказать, что люди теперь сильнее необузданных сил стихии.
...Посольский атташе - милый парень мистер Сун. Он попросил меня выяснить номер рейса и точную дату вылета. Пообещал дать сингапурскую визу сразу же, как только я сообщу ему эти данные.
Поинтересовался:
- На какие средства живет семья во время ваших поездок?
- На деньги, которые я зарабатываю книгами.
- А сколько вы им отсюда посылаете?
- Не до жиру, быть бы живу, - посмеялся я.
Спускался в лифте, битком набитом служащими. Люди быстро и точно пристраивались друг к другу, никто никого не толкал. Это типично для японцев уметь "организовать" себя в малом пространстве.
Зашел перекусить в маленький кабачок. Во всех без исключения кабачках, помимо обязательных цветов и аквариума со странными рыбами, стоит цветной телевизор. Во время обеденного перерыва и вечером, после работы, сюда приходят люди не только перекусить, но и посмотреть новости, фильм, спорт.
Восхищает здешняя церемония встреч и прощаний. Целый ритуал: серия поклонов, обязательные улыбки, - это нежно и прекрасно. Однако молодежь, которая чем дальше, тем больше начинает экономить время, от этой традиции отказывается. Действительно, целесообразнее на прощание сказать: "Сиа" (то есть "Си ю агейн" - "Увидимся снова" - парафраз нашего "до свидания"), чем три минуты раскланиваться. (В свое время некий президент США, просмотрев подготовленный помощником документ, написал на уголке две буквы: "О. К.". Президент был не в ладах с грамотой, писать следовало: "А. С.", то есть "All correct" - "все правильно". Но ошибку президента канонизировали. И с тех пор американцы вместо "эй си", то есть "А. С.", говорят "о кэй - "О. К.".)
...В Токио, в этот город каменных громадин, залетел ястреб. Долго парил в воздухе, пропуская под собой поток машин, а потом скрылся за небоскребом Касумигасеки. Растерянный он был и испуганный.
Когда я вернулся в отель, портье передал "месседж": звонили из Центрального комитета партии "Комейто" - меня могут принять. По поручению ЦК принимать меня будут депутат парламента Ватанабе и главный редактор "Сейкио-пресс" (это объединение газет, журналов и издательств "Комейто" и религиозной организации "Сока Гаккай") господин Эйносико Акия.