Те истории, которые рассказывал отец, истории, которые рассказывал ему его дедушка. Это были просто сказки. Вымысел. Эта… эта штука, это существо, склонившееся над ней, не могло быть реальным.
Взгляд скользнул по выбоинам на полу, а затем на долгое мгновение вернулся к изображению. Наконец Аннали подняла голову и посмотрела на террасу, где все происходило.
Был только один способ это выяснить.
С камерой в руке она прошла мимо мусора, повреждений на полу и вышла на террасу. Медленно взяла себя в руки, несмотря на истерзанные нервы, и приблизилась к существу. В угасающем свете дня зверь казался менее свирепым, чем ночью. Мускулистое тело скорее отдыхало, чем присело для прыжка.
Даже когти… подождите. Сделала еще шаг ближе. Когти на руках исчезли. Отломаны, похоже. Прошлой ночью он был цел, в этом она была уверена. Подняв камеру, пролистнула фотографии инцидента к тем, которые сделала со штативом и вспышкой. Да. На месте. Что бы с ним ни случилось, это произошло прошлой ночью. Другого объяснения не было.
Когти на ногах были в порядке. Ближайшая к ней была заляпана кровью. Ее кровь, когда она прикоснулась к нему, пытаясь взобраться наверх и прочь. Внезапно стало плохо. Желчь подступила к горлу, и Аннали заставила ее опуститься вниз, заметив, что его целые когти тоже выглядели примерно того размера и расстояния, чтобы проделать бороздки в полу вестибюля.
От неверия закружилась голова и пересохло во рту. Если бы здесь был стул, она бы присела. Вместо этого двинулась вперед, пока не оказалась прямо под ним. Этим. Каким бы ни было это существо.
Чувствуя себя стопроцентной дурой, она подняла фотоаппарат в воздух, повернувшись экраном к нему.
– У меня есть твоя фотография.
Ничего. Никакого движения. Не моргнул и глазом. Просто смотрел на город.
Она подняла «Никон» выше.
– У меня есть твоя фотография. Я знаю, что ты настоящий. – Ложь. Она больше ничего не знала. Возможно, удар по голове повредил не только лицо. Возможно, повредил мозг. Возможно, на нее напали и избили, и она, действительно, лежит где-то на больничной койке в коме.
Солнце опустилось ниже, отбросив крышу в тень.
– Я знаю, что ты настоящий, – прошептала, опуская фотоаппарат. Так хотелось верить тому, что показывала камера. Альтернатива была непривлекательна. – Если да, то я никому не скажу, – добавила она.
Ничего.
Еще несколько минут и стемнеет, а ей все равно придется выбраться из этого здания и из этого района невредимой. С усилием Аннали вернулась внутрь, собрала фотоаппарат, сложила штатив и направилась к лестнице с бутылкой воды в руке. Спустившись на две ступеньки, остановилась и оглянулась.
Ей действительно стоит сфотографировать сломанные когти и рифленый пол. Просто чтобы доказать себе, что не сумасшедшая.
Сделала несколько снимков в вестибюле, а затем вернулась на террасу. Черт. В конце концов, она пойдет домой в темноте. Два быстрых снимка и убрала фотоаппарат, а затем вздохнула, глядя на статую в последний раз.
Здание скоро рухнет. И тогда его больше не будет. Эта мысль причиняла боль больше, чем синяки.
– Я не знаю, настоящий ты или нет, но я думаю, что прошлой ночью ты спас мне жизнь. Ты, должно быть, также принес мне воду и еду. Спасибо.
С этими словами она повернулась и поплелась обратно в вестибюль. Странный треск заставил застыть на месте.
– Пожалуйста.
Глава четвертая
Та, кто призвала его, замерла, как камень, из которого он был высечен. Неужели какое-то странное волшебство заставило застыть, когда он ожил? Девушка так же не шевелилась прошлой ночью после того, как он пришел в себя, но предположил, что это из-за удара.
Потянулся к ней, сломанные когти коснулись кончиков каштановых локонов.
Повернулась, и горгулья резко отдернул руку. Какое-то мгновение девушка просто смотрела, а он смотрел в ответ. Бледнее, чем была накануне, с синяками на челюсти и пурпурными глазами, но была не менее красива, чем в первый раз, когда пришла посветить ему фонариком.
– Что ты сказал? – хриплый голос звучал так, будто бежала, но открытый рот и приподнятая бровь выдавали страх.
Зверь наклонил голову, чтобы опуститься до уровня девичьих глаз. У нее не было причин бояться.
– Я сказал, пожалуйста.
– Ты статуя, – покачала головой, пренебрежительно пожав плечами. – Ты ненастоящий, – махнула рукой, как отгоняя мух. – Ты, ты… ты…
– Чудовище, – закончил за нее, опустив голову. Как она могла думать иначе? Он знал, что она видела: необъятный размер, кошачье выражение лица, избыток вырезанных в камне мускулов.
– Нет, – совсем тихо. – Я собиралась сказать горгулья.
Это заставило его снова поднять голову.
– Да, горгулья. И да, я статуя, и нет, я не настоящий. Не по меркам вашего мира. Но в моем – я очень реален. Моя плоть и кровь – не твоя плоть и кровь, но здесь я стою перед тобой. Живой. Из-за тебя.
Тонкие брови поднялись чуть выше.
– Что ты имеешь в виду «из-за меня»?
– Ты призвала меня.
– Я призвала тебя, – оглянулась на выступ, на котором зверь проводил дни, скорчившись. – Ты имеешь в виду, когда пыталась сбежать от этих парней?
Кивок.
– Твоя кровь и твое желание моей помощи. Этим ты привела меня в свой мир.
– Но ты сам сказал, что ты ненастоящий.
Схватив мягкую руку, он прижал к твердой стенке своей груди.
– Кажусь ли я настоящим? – естественно. Жизнь, тепло и сладость пульсировали в его ладони, тонкие кости девичьей руки напоминали о маленьких птицах, которые иногда искали убежища рядом.
Пальчики прижались к телу, женская грудь поднималась и опускалась в такт каждому вздоху, прежде чем она ответила.
– Да. И нет, – сглотнула, но руку не убрала. – Я этого не понимаю.
– Должна ли ты понимать эту магию, чтобы принять меня? – так близко, бурная зелень глаз поразила его. Та, что призвала, была прекраснейшей из людей. Он, как и все его призванные братья, отчаянно пытался угодить тому, кто призвал.
Женская рука расслабилась.
– Ты спас меня от этих мужчин?
– Да. Я сделал, как ты приказала. Я помог. Они больше не причинят тебе вреда.
Девушка медленно отдернула руку. Глаза ожесточились так, что внутри него образовалась пустота.
– Ты… сбросил их со здания?
Пустота исчезла, и горгулья начал улыбаться, но затем спохватился, чтобы не напугать снова.