– Я не думаю, что ты найдешь мою улыбку… приятной.
Аннали положила руки на бедра.
– Покажите мне.
Васмир поднял подбородок.
– Ты уверена?
– Да.
Откашлявшись, улыбнулся.
Матерь божья.
Теперь она знала, что должна чувствовать газель в последние мгновения своей жизни.
– Ух ты. У тебя много зубов.
Улыбка исчезла.
– Я знал, что тебе не понравится.
– Нет, нет. Мне нравится, правда, нравится. – Осознание того, что он хочет защитить, делало эту улыбку невероятно восхитительной. – Это немного жестко, но пока ты на моей стороне, меня это устраивает.
– Я всегда буду на твоей стороне, Аннали, – Васмир протянул руку. – Ночное небо ждет.
Никто уже давно не был на ее стороне, и теперь, когда кто-то появился, она рисковала потерять. Навсегда. Эта мысль придала смелости. Шагнув вперед, положила руки на каменные плечи.
– Разве ты не хочешь поцелуя?
Его горло пульсировало от сглатывания.
– Если ты готова. Но есть еще кое-что, что я должен тебе сказать. Как только ты поцелуешь меня, я буду привязан к тебе. Я и так обязан выполнять твои приказы, потому что ты призвала меня, но, обратившись, я не смогу расстаться с тобой до полного превращения мира.
– Ты имеешь в виду один год?
Он кивнул.
– Если это слишком много, я пойму.
– Это не слишком много. – На целый год рассчета не было. Но сейчас девушка не могла сказать «нет». Его время почти истекло. – Как ты понимаешь, моя квартира крошечная. Я имею в виду малюсенькая. Я сплю на чердаке с видом на остальную часть студии. Я даже не уверена, что ты пролезешь в дверь.
Другое колено опустилось на пол. Это поставило его лицом к лицу с ней.
– Для меня нет места.
– Эй, я этого не говорила, – ей самой едва хватало места. – У меня есть диван. Это почти вся мебель, которая поместится там, но он твой. Мы с этим разберемся. Я не позволю тебе разрушиться вместе со зданием. Неважно, что это значит.
Уголки его рта слегка приподнялись.
– Ты хороший человек, Аннали. Ты напоминаешь мне моего создателя.
– Ты действительно знал моего дедушку?
– Да.
– Ух ты.
– Я расскажу тебе все о нем. Все, что смогу вспомнить. Если хочешь.
– Хочу. Но сначала давай освободим тебя.
– Ты бы поцеловала меня сейчас?
Она вздохнула.
– Да.
Сердце колотилось, наклонившись, прижалась губами к губам, ожидая, что его рот будет твердым и холодным, несмотря на гибкое тепло плеч под руками. Его рот был совсем не таким, как ожидалось.
Податливый жар встретил ее неуверенный поцелуй, ободрив, приветствовав. Аннали прикоснулась своим ртом к его губам, проводя языком по твердой складке губ.
Васмира потрясла легкая дрожь. Последовал низкий стон. Затем его губы приоткрылись, позволяя ей войти.
Он ощущал вкус солнца, неба и ветра. Ее руки скользнули вверх, обхватив широкий подбородок, и наклонившись еще сильнее, прижалась всем телом к нему. Твердый и мускулистый, горгулья был бесконечно обнадеживающим. Она могла бы оставаться в таком состоянии очень-очень долго. Что-то мягкое и гладкое обнимало ее. Аннали открыла глаза. Он обвил ее крыльями.
Рука легла на ее бедро, тяжелая и излучала тепло на коже. Он держал собственнически. Такого чувства никогда раньше не было. Волна ощущений вырвала из нее стон удовольствия, и она сильнее прижалась к нему.
Васмир снова вздрогнул, отодвинулся, будто был потрясен. Его голова опустилась, руки уперлись в плитку. Сильный вдох расширил тело, выгнул спину, пока он все больше и больше не стал походить на огромного кота, по образцу которого его вырезали.
– Ты в порядке? – он собирался принять человеческий облик? Девушка отступила назад, чтобы дать место для происходящего.
Горгулья кивнул, и поднял голову.
– Я в порядке, – поднявшись на одно колено, зверь посмотрел на темнеющее небо. – Нам пора лететь.
Глава восьмая
Васмир взял себя в руки. Он чувствовал, пронизывающую все существо, силу поцелуя. Перемены уже начались, но не завершатся до восхода солнца.
Идея быть человеком опрометчива. Сегодня вечером, вместо того, чтобы вернуться на положенное место на краю здания, он будет с той, кто его призвал. И будет свободен.
– Я готова, – сказала Аннали.
Он встал на четвереньки и был неподвижен, пока девушка осторожно забиралась на спину. Ей нечего бояться, вреда больше никогда не причинят.
– Дедушка Уолтерс определенно имел практические знания о мускулатуре человека и животных, не так ли? На тебе нет места, которое не было бы твердым, как гранит, – она тихо рассмеялась. – И я не о том, что ты создан из камня. Ты, будто сделан из мышц.
– Тот, кто вырезал меня, был талантливым человеком.
Она прижалась к нему, оседлав самую узкую часть талии, согнув колени так, что ступни зацепились за изгиб подколенных сухожилий горгульи.
– Именно поэтому его работы следует сохранить. Мне просто хотелось бы убедить в этом историческое общество.
– Нижняя часть моей правой ноги носит его след.
Аннали прижала руки к лопаткам, и Васмир почувствовал, как девушка повернулась, в надежде увидеть.
– Ты носишь его след?
– Да. Резчики по камню оставляют свой след на каждой своей работе, но в укромном месте, обычно там, где камень встречается с камнем. Знак производителя, так он называется, предназначен только для их глаз и глаз заказчика.
– Не знаю, почему мне никогда не приходило в голову, что он у тебя есть, – слова прозвучали хрипло и мягко. – Вот оно. Звезда. Очень богато украшена. Всю свою жизнь я видела эту отметину в своей семье и чувствовала, что это что-то важное. И посмотри… – Аннали спрыгнула со спины зверя и встала перед ним, подтянула штанину, обнажив нежную лодыжку, частично скрытую носком. Но над ним было нечто, что Васмир хорошо знал. – На мне даже есть татуировка со звездой.
Та, что призвала его, носила тот же знак, что и он. Сердце заколотилось в груди. Безусловно, это знак. Их пути должны были пересечься. Васмир кивнул, это было лучшим, что он мог сделать с горящей в глазах торжественной гордостью.
– Тебе она больше подходит.
– Нет, тебе тоже очень идет, – Аннали улыбнулась и пожала плечами. – Как здорово, что отметина есть у нас обоих, ты так не думаешь?
– Это очень… круто.
Девушка вернулась на свое место на его спине и устроилась поудобнее. Тепло женского тела проникло под кожу, придавая больше сил, чем то, что Васмир обычно получал от солнца. Больше сил и чего-то нового – чувства тоски. Быть человеком, как она. По возвращении с полета, он впервые примет человеческий облик. Ожидание одновременно волновало и нервировало. Горгулья повернул голову, чтобы посмотреть на нее.