Я медленно шел по проспекту и с интересом рассматривал гуляющих горожан. Тут и там стояли стайки молодых людей мирно общающихся между собой. На скамейках сидели парочки, по аллее не спеша прогуливались пенсионеры. В общем никакого трэша и криминала я и близко не увидел. Все спокойно и ровно как и в любом из городов моего детства. Я подошел к фонтанчику с питьевой водой, стоявшему прямо на аллее, и наклонившись к бившей из него струйке, толщиной чуть меньше мизинца, с удовольствием напился воды. Она холодила зубы и была очень вкусной. Потом огляделся. Никто не обращал на меня внимания, все были заняты своими делами. Ну и где мне искать местных гопников? По рассказам приятелей я знал, что они по вечерам, в поисках жертв, курсируют по проспекту, или по городскому парку, который был расположен чуть выше по проспекту, ближе к кинотеатру Октябрь. Торопиться мне было совершенно не куда, было еще довольно светло, и я увидев неподалеку кафе мороженное, решил посидеть там. Внутри было прохладно и стояло несколько белых столиков с расставленными рядом с ними стульями с железными ножками и фанерными дощечками на сидении и спинках. Почти все столики были заняты, за ними сидели семьи с детьми, парочки и какая то компания вполне обычных молодых людей. Я подошел к прилавку, на котором стояла обычная для того времени металлическая конструкция с тремя конусообразными емкостями, в которых были налиты разные соки, аппарат для взбивания молочных коктейлей и громоздкий зеленый кассовый аппарат. За стойкой стояла приветливая женщина в белом фартуке. По моей просьбе, она набрала из вместительного металлического бака небольшим полукруглым половником, в металлическую креманку на ножке, мороженное пломбир. Потом, посыпала его крошкой из тертого арахиса, и щедро сыпанула туда же стружку темного шоколада. Взвесив получившийся натюрморт на весах, она назвала мне сумму рубль двадцать. Я демонстративно достал из кармана стопку купюр разного калибра и уронив одну, начал суетливо ее поднимать, обращая на себя внимание посетителей. Разыграв эту забавную сценку, я расплатился, получил сдачи с пятерки, и насыпал мелочь в боковой карман куртки, чтобы та гремела при ходьбе, а потом, взяв свою креманку, потопал за свободный столик в углу.
Мороженное оказалось, ну прямо очень вкусным. Это был тот самый, давно забытый, вкус настоящего советского пломбира, а орешки и шоколад придавали ему приятный оттенок. Я не спеша ковырялся маленькой ложечкой в емкости с мороженным, смаковал его на вкус, и рассматривал через большое, во всю стену, окно гуляющих по проспекту людей. Посидев так минут двадцать, вышел из кафе и решил прогуляться по направлению к парку. Поднявшись вверх по аллее на один квартал, я спустился вниз мимо междугороднего телефонного пункта. Рядом слонялись стайки молодых парней. Решив засветиться и там, я вошел внутрь и подойдя к закрытой оргстеклом стойке, наклонился к окошечку, попросив телефонистку соединить меня с моим городом. У нас в квартире не было телефона, но он был у наших соседей по лестничной площадке. Мама Юрки договорилась с ними о том, что я иногда буду туда звонить, и они будут звать ее, чтобы поговорить со мной. Я не злоупотреблял такими звонками, и за все время позвонил раза три, рассказывая прибегавшей на звонки матери о своих нехитрых делах. Что я жив-здоров, кушаю хорошо, много гуляю и меня никто не обижает. Ну, а что еще может рассказать по телефону матери шестнадцатилетний юноша? Я назвал нужный номер телефонистке и отошел в сторону. У большого, во всю стену окна, стояла деревянная стойка с креслами, сиденья которых поднимались и опускались в зависимости от необходимости. Почти все сидения были заняты ожидающими своей очереди людьми, только одно место было свободным. Я не стал на него садиться, а подошел к свободному пространству у окна, так чтобы меня было хорошо видно с улицы. Достал из кармана деньги, и демонстративно их пересчитал, сунув потом их обратно, во внутренний карман куртки. Противоположная окну стена была целиком занята кабинками для переговоров, с деревянными дверьми, покрытыми желтоватым прозрачным лаком. Во все двери было вмонтировано большое чуть затемненное стекло. Внутри каждой кабинки стоял стульчик и обычный телефон на подставке закрепленной на стене. Все места для переговоров были заняты, и оттуда, на все лады, перебивая друг друга, доносился непрерывный гул голосов.