- Знаешь, я, кажется, все-таки женюсь!
- Ну и молодец! - Георгий легко подошел к товарищу, обнял за плечи. - Молодец! Давно бы так! Совет да любовь. Хотя, скажу по секрету... Ох и наплачешься ты со своей Галиной!
Закончив, Георгий не удержался от радостного хохота. Толстиков не обиделся и вполне искренне поддержал инициативу товарища. Отсмеявшись, Илья спросил:
- Но откуда ты узнал? Я же не говорил - точно помню...
- Наша служба и опасна, и трудна, - ответил Георгий, хитро подмигивая. - И на первый взгляд, как известно, - не видна... Я же все-таки целый генерал страшного НКГБ!
- Да уж, шуточки у тебя... - поежился Толстиков. - Никогда не думал, что от такой иронии у обычных людей мороз по коже?
- Разве я такой кровожадный? - изобразив на лице искреннюю обиду, спросил Геверциони.
- Глупостей не спрашивай, - пристыдил товарища Илья. - В зеркало лучше посмотри. От твоего остроумия уже на базе эпидемия истерики: особо чувствительные ждут массовых расстрелов и арестов.
- Ты чего, серьезно? - с недоверием уточнил Георгий.
- Ну, не до такой степени, конечно... - признался Толстиков. - Только уж и перегибать не следует...
- Да уж... Злые вы... Уйду я от вас... Во влажный сумрак кремлевских казематов...
- Лыжи нести? - небрежно поинтересовался Илья.
- А почему не личный бронепоезд к перрону? Генералам не положен личный бронепоезд?
- Не положено по инструкции, товарищ чекист. - решительно отрезал Толстиков. - Ни бронепоезда, ни кареты. И пешком дойдете, если припекло.
- Бюрократ... - восхищенно цокнул языком Геверциони. - Ну и кто и нас после всего страшней?
Однако ответить Илья уже не успел. Ещё секунду назад царившая на базе тишина разорвалась надсадным воем сирен, разбившись осколками эха о камни и бетон.
- Что за чёрт?! - встревожено воскликнул Илья.
- Началось... - с какой-то обреченностью в голосе, но по-прежнему спокойно произнес Геверциони.
- Мне нужно на командный пункт, ты идешь? - Толстиков обратился к Геверциони уже стоя за порогом. Тот лишь кивнул в ответ. Хорошо, что идти оказалось не далеко: после того, как десантники покинули базу, осиротевшего генерала переселили поближе административному сектору - чтобы в случае необходимости лишний раз не гонять "инвалида". Подобная снисходительность вызвала у Геверциони разве что добродушную ухмылку. Однако, в кои-то веки благие намерения пригодились. И уже через пару минут оба товарища благополучно добрались до цели. Однако Белозёрский и Ветлуга успели ещё раньше. Как и следовало ожидать.
- Что происходит? - с порога бросил Толстиков.
- Не знаю! Чёрт! - Галина разрывалась между разбросанными по столу телефонными трубками. - Все молчат! Чёрт бы побрал! Рафаэль, помоги!
- Секунду... - Белозёрский деловито дослал последний патрон в обойму, прищелкнул магазин. После чего, со звонким лязгом передернув затвор, удовлетворенно хмыкнул. - Уже иду!
Геверциони лишь сейчас заметил: привычный образ рафинированного интеллигента претерпел разительные изменения. Уже не костюм - повседневная форма, причем не мешковатая, а ладно подогнанная по фигуре, явно ношенная. Движения лишились былой вальяжности, обрели быстроту, порывистость. Лишь только взгляд оставался по прежнему леденяще спокойным. Но теперь в нем ощущалась скрытая грозная сила. Привычкам, однако, генерал не изменил: тяжелый автомат лег на отполированную поверхность стола аккуратно, чтобы не оставить царапин, не повредить лак.
"Вот тебе и весь педант... - усмехнулся про себя Геверциони. - Поистине чужая душа - потемки..." А Рафаэль тем времен уже быстрым шагом подошел к Ветлуге, встав за спиной, принялся помогать. Однако и его вмешательство не помогло: аппараты упрямо молчали.
- Что за ...?! - повторилась Ветлуга. И неожиданно оборвала фразу на полуслове, поразившись громкости собственного крика. Сирены неожиданно смолкли, ровно как и аварийные лампы перестали подмигивать красным глазом. База погрузилась в тишину рывком, так же, как совсем недавно - в тревогу.
- Однако, - хладнокровно заметил Белозёрский, приподняв бровь и скорчив неопределенную гримасу.
- Может, что-то сломалось? - предположил Толстиков. - Чем черт не шутит? Ведь сведений от наблюдателей до сих пор нет.
- Всё может быть... - нервно отозвалась Ветлуга. Женщина всё ещё оставалась на взводе и потому невольно резка в словах и движениях. Лишним доказательством тому ни в чём не повинная трубка с жалостным хрустом ударилась о столешницу и обиженно отскочила на дальний край стола. Чудом не перевалившись за грань и не потянув за собой связку аппаратов по инерции.