Заметив напряженную сосредоточенность гостя, Толстиков невольно усмехнулся: "Да-а... Угораздило же вас тягаться в кабинетных баталиях против штабных генералов... Как бы ни старались, вряд ли одолеете - тут ни нахрапом, ни гордостью не взять..."
Размышляя в подобном русле, Толстиков подался вперед, облокотив подбородок о сплетенные пальцы ладоней, грузно упираясь локтями на стол: "В конце концов, у них ведь все козыри на руках: связь с начальством, информация, ресурсы... Стоп! У них? Уже не у нас, не у меня, а у них?... А ведь действительно..." - неизбежная эволюция мировоззрения подхватила Толстикова, понесла вперед.
Долгие годы Илья оставался накрепко скован цепями местного быта. Да и, в конце концов, особых интриг, так противных духу молодого ученого, не было вовсе - лишь отдельные мелкие эпизоды. Но вот теперь, как раз когда и начинается основная работа - дело всей жизни! - наружу выплывают неприглядные особенности системы. Как незаметно и как скоро перервалась пуповина, соединявшая "до" и "после".
"Да... Прости, Галя, но какими бы благими намерениями ты не руководствовалась, я поддержу то, что сочту правильным... - наконец твердо решил Толстиков, сформулировав наконец кредо. И не смог сдержать легкой усмешки - Что ж, товарищ Ильин. Похоже, ты, сам того не зная, завербовал сторонника... Или все-таки зная, старая хитрая лиса!"
Между тем Фурманов уверенно продолжил:
- С нашей точки зрения основной целью операции является центр вторжения. А таким центром можно считать только один объект: ставку внешнего агрессора. Без его уничтожения любой успех кампании будет промежуточным - и весьма кратковременным: ведь возможности пользоваться техникой по-прежнему не будет.
А противник, обладая как технологическим, так и численным перевесом, сумеет прийти в себя - ни у одной армии не достанет ни сил, ни людей, чтобы постоянно наносить упреждающие удары. И, как только наступление выдохнется - а это произойдет скорее рано, чем поздно - нас сомнут. Просто и безжалостно.
Объявить целью абстрактное освобождение города - пускай даже стратегически важного в масштабах не только региона, но и всей страны - ошибка. Причем грозящая тысячами человеческих жертв. Напрасных....
Ветлуга и Белозёрский не таясь перешептывались, обмениваясь раздраженными взглядами. Стало очевидно: гостей не удалось склонить к на свою сторону. Не подействовали ни убеждения, ни психологическое давление. Теперь предстоит, вероятно, уже открытое и жестокое противостояние.
- Поэтому мы считаем, - добавив в голос легкого негодования, полковник продолжал монолог. - Предложенный вариант пригодным для самого крайнего случая. Даже если за оставшееся время не удастся обнаружить центр противника, а угроза обнаружения станет неприемлемо высокой, части следует увести с базы в более надежное укрытие. Тратить силы в бесплотных, авантюрных попытках - жест отчаяния, не более...
В этот момент Толстикова отвлек от выступления непонятный металлический лязг и грохот, доносящиеся из-за двери. Звук оказался настолько громким, невероятно раздражительным, что не услышать мог лишь глухой. Глухих, конечно, на совещании не было. Фурманов невольно прервался, удивленно оглянулся по сторонам. Остальные поступали точно так же: поворачивая голову из стороны в сторону пытались в глазах окружающих отыскать ответ. Но тщетно. Одинаковое непонимание довлело как над офицерами-десантниками, так и над местным начальством.
Между тем шум нарастал, уверенно приближаясь и через несколько секунд внезапно оборвался. В наступившей тишине особенно отчетливо прозвучали уверенные удары в дверь.
- Разрешите войти? - услышал Толстиков приглушенный, слегка сиплый голос. Однако даже в этой краткой фразе ощущалась неуловимая ирония.
"Неужели обещанный специалист? - предположил Илья Сергеевич - Отчего тогда голос незнакомый? Не могу узнать..." Толстиков внимательно вгляделся в лица Ветлуги и Белозёрского. Те, ровно как и генерал, с полным непониманием смотрели на дверь. "Нет, точно не наш, - убедился Илья - Но кто же" И лишь внезапно натолкнувшись на восторженный взгляд Фурманова и Чемезова, генерал вдруг поразился невероятной догадке. Всё ещё не до конца веря интуиции, Толстиков как можно небрежнее произнес:
- Да, конечно. Входите, Георгий Георгиевич...
Глава N5 - Кузнецов, Камерун. 04.18, 17 ноября 2046 г.