— Нет.
— Вот и хорошо. И не читай ее.
Глава 37
Еще одно бремя
Грэйс Мэндлин вглядывалась в фотографии из зала суда в Лос-Анджелесе, внимательно изучала лицо Труди. Лицо у Труди было другим. Раньше оно всегда было бледным, часто угрюмым. А теперь кожа порозовела, в глазах появился блеск. Лицо одухотворенное, как бы озаренное внутренним светом. Очевидно, Труди больше не принимает наркотиков. Но зато она стала похожа на сумасшедшую, на тихо помешанную. Кажется, у таких помешательство обостряется в полнолуние.
Луна или что-то другое, но на Труди, как поняла Грэйс, явно что-то сильно подействовало — она ни с того ни с сего вдруг призналась суду в убийстве Томми Паттерсона. По сообщению газеты, Труди выразилась следующим образом: «Я взяла на себя бремя его смерти».
Ну и дура! Бедная Труди! Как ее угораздило залезть в такую задницу?
Это Одель виновата во всем, мрачно размышляла Грэйс. Это Одель выдала ее полиции, а потом, когда Труди арестовали, не наняла ей адвоката. Одель ничем не помогла Труди! Мол, Си и без того был слишком зол, и размазня Одель не хотела усугублять семейную ссору.
Вот так и получилась, что полоумную Труди отправили в Лос-Анджелес в лапы детектива Сэма Морриса, и единственной ее поддержкой была только Библия.
Если Хэмптоны думают, что это сойдет им с рук, то они глубоко ошибаются. В телевизионном интервью детектив Моррис намекнул, что к ответственности будет привлечен некто из Чикаго, тот, кто несколько месяцев помогал Труди Шурфут скрываться от правосудия. Одель еще попляшет на раскаленной сковородке!
Грэйс, как всегда, узнала новости самой последней. Днем она обычно не включала ни радио, ни телевизор, слушала новости только вечером. И вот однажды с работы позвонил Гален, вначале привычно поинтересовался, не наступила ли у Грэйс менструация, а потом как бы невзначай сообщил самое главное — в его офисе говорят, что недавно нашли женщину, которая убила Томми Паттерсона.
Новость сама по себе сенсационная, но когда выяснилось, что этой женщиной оказалась не кто иная, как Труди Шурфут, Грэйс была потрясена до основания. Труди Шурфут? Не может быть! Ведь она всегда хорошо отзывалась о Томми, невзирая на все те невзгоды, которые обрушились на нее из-за него. Нет, этого не может быть. Грэйс ни за что не поверит, что Труди его убила.
Грэйс поняла, что Труди нуждается в помощи. Когда стало ясно, что из Чикаго помощи никакой не ожидается, Грэйс сама позвонила Тамаре Литевски, адвокатше, которой Томми поручил свое завещание. Но Тамары не оказалось на месте. Появилась она только в десять тридцать по лос-анджелесскому времени, а в Нью-Сити (и в Нью-Йорке) было уже час тридцать. К этому времени Грэйс извелась от злости и голода — разве можно есть, когда дело не решено?
Тамара восприняла просьбу Грэйс довольно холодно, без человеческого участия. Впрочем, так ведут себя все юристы. Мол, что тут такого? Какая-то полоумная баба обвиняется в убийстве, вот и все, заурядный случай. Ничего, кроме жонглирования юридическими терминами, добиться от Тамары не удалось. Если перевести ее болтовню на человеческий язык, то речь Тамары сводилась к тому, что помочь Труди она не может. Не может даже порекомендовать хорошего адвоката. А у самой Тамары и без того дел по горло, она занята завещанием Томми, распределением его состояния, ведь она, в конце концов, адвокат Томми Паттерсона, а не Труди. Более того, если подтвердится, что Труди действительно убила Томми, то ничего из наследия Томми она не получит, потому что есть такой закон, что убийца лишается наследства, полученного от его жертвы. Короче говоря, Тамара собирается защищать состояние Томми, а не его бывшую жену, к тому же обвиненную в его убийстве.
— Ладно, пусть вы не можете ей помочь, но скажите, вы и в самом деле считаете ее виновной? — без всякой надежды спросила Грэйс. Разумеется, и это не помогло.
Что делать? В Лос-Анджелесе остался только один человек, у кого можно попробовать попросить о помощи — Киттен Фэрлей. Грэйс набрала номер «Хасиенды» Томми, который она нашла в его записной книжке, оказавшейся, к счастью, в первой же из множества его картонных коробок. Этот «секретный» номер не значился в телефонных справочниках.
По телефону ответила некая женщина, не знавшая английского ну просто ни в зуб ногой, она даже не понимала, что Грэйс и Киттен — это имена, а не нечто другое. Грэйс попробовала объясниться с ней по-французски, но безрезультатно. Зачем Грэйс изучала французский? Вторым языком США становится испанский! Америка наводняется мексиканцами и прочими им подобными иммигрантами. У Грэйс лопнуло терпение, она поняла, что вежливостью тут ничего не добьешься.