— Нет, наоборот, это меня заводит.
— Мне так нравятся твои пальцы. И твои зубы. Когда ты целуешь мне грудь, мне кажется, я умираю.
— Мне тоже иногда кажется, что я умираю.
— Ты непревзойден, — засмеялась она.
— Спасибо.
— Я имела в виду физически.
— Вот как? — Он приподнялся и отодвинулся. — Опять дразнишься?
— Нет, нисколько…
— Послушай, Грэйс. Я понимаю, что ты устала со всеми этими хлопотами. Наверное, мне не следовало бы говорить тебе об этом сейчас. Но я думал об этом все время, пока тебя не было.
Все ясно, он хочет сказать, что бросает ее. Вот о чем он думал, пока ее не было дома. А Грэйс и не сомневалась в этом.
— Теперь, когда твой бывший муж умер, — продолжал Гален, — тебя с ним уже ничто не связывает. Я имею в виду, что теперь прошлое для тебя мертво. Поэтому ты можешь сосредоточиться на будущем. На нашем будущем.
Обескураженная, Грэйс приподнялась на локтях. И тут грянул телефонный звонок.
— Телефон звонит, мне надо…
— Включен автоответчик, — остановил ее Гален. — Грэйс, нам нужно установить более серьезные отношения. Я хочу, чтобы ты сказала мне о своей любви при всех.
— При всех? — улыбнулась она.
— Ты знаешь, что я имею в виду. Мы должны пожениться. Не надо скрывать, что ты любишь меня.
— Все и так знают об этом, Гален.
— В самом деле? Тогда почему я постоянно читаю в газетах, что Грэйс Мэндлин является одинокой королевой романа?
— И Елизаветой I, томящейся от любви, — присовокупила она.
— Послушай, Грэйс, есть такая пословица, я знаю, тебе она не понравится: или сри, или слезай с горшка.
— Боже мой, можно и не так грубо, например: или лови рыбу, или снимай наживку.
Он обессиленно упал на подушку.
— Ладно, сдаюсь. Короче говоря, Грэйс. Мне надо двигаться дальше. Ты знаешь, чего я хочу. Если ты этого не хочешь…
Грэйс раздраженно вздохнула. Какой же Гален безмозглый ублюдок! На кой черт ему это надо? Он давит на нее в этом вопросе вот уже несколько месяцев, но почему ему приспичило поставить ей ультиматум именно сейчас? Она хотела было сказать ему, как обычно, что он намного моложе ее, но вспомнила, что уже говорила об этом бесчисленное количество раз. Помнится, он раскопал где-то статистику о том, что женщины в среднем живут на пятнадцать лет дольше мужчин. Таким образом, заключил Гален, женившись на тебе, я не переживу тебя. Из этого, по его дурацкому мнению, следовало, что они могут позволить себе иметь детей и даже дождаться внуков.
— У меня есть для тебя кое-что, — сказал он.
— Что?
— Подарок. — Гален повернулся к ней спиной и потянулся к столику около кровати. Пока он это проделывал, Грэйс залюбовалась его спиной. Он взял со столика и протянул ей книгу, завернутую в бумагу, естественно, в неподражаемом стиле Галена.
— Что это? — поинтересовалась она, принимая дар. Это и в самом деле было забавно, ведь Гален совсем не читал книг.
— Посмотри сама.
Она разорвала обертку. Вообще-то она не любила делать это, рвать обертку было привычкой Галена, а Грэйс, как правило, предпочитала аккуратно разрезать ее. Под оберткой оказалась книга Томми «Что такое привязанность и как ее достичь десятью легкими шагами». Грэйс разразилась смехом. Неужто она никогда не избавится от Томми Паттерсона, ублюдка мирового класса?!
Глава 5
Сообщения
Когда они вылезли наконец из постели, Гален пошел на кухню приготовить для спагетти соус, рецепт которого пользовался успехом в семье Галена, по его словам, уже десять лет.
Пока Гален на кухне готовил и смотрел телевизор, Грэйс решила заняться прослушиванием записей на автоответчике. Звонков в ее отсутствие было так много, что одной магнитофонной ленты не хватило, Гален поставил вторую. Грэйс перемотала на начало первую ленту и принялась слушать. Большая часть звонков была из издательства «Адамс и Вестлэйк». Там интересовались, когда Грэйс сможет продолжить свой тур с презентацией книги «В аду нет неистовства», прерванный в Атланте известием о смерти Томми. В промежутках между этими звонками попались два более интересных сообщения: одно от матери, другое от сестры. Обе выражали свои соболезнования по поводу преждевременной смерти Томми. Они, конечно, знали, как плохо он в свое время обошелся с Грэйс, но считали, что все это уже в прошлом и не имеет значения по сравнению с тем, что Томми стал писателем с мировой известностью. Грэйс могла спорить, что они хвастались всем своим знакомым и полузнакомым тем, что хорошо знали Томми. Но брат ее, к удовольствию Грэйс, соболезнований не выразил. И вообще не позвонил. Его молчание означало одно из двух: либо он слишком был занят в своей лаборатории, либо просто посчитал, что соболезнование в этом случае неуместно. Брат никогда не обманывался славой Томми. Грэйс с присущим ей сарказмом объясняла это по-своему: тот, кто все дни напролет изучает в лаборатории крыс, знает их настолько хорошо, что сразу узнает их и в людях.