Одель познакомилась с Томом Паттерсоном во втором семестре первого курса. К тому времени она уже была членом женского клуба «Каппа Каппа Каппа», и проводила в нем большую часть выходных. Там она играла роль маленькой сестрички той, которая называлась двумя греческими буквами Хи-Фи, а верховодила всем Мисс Джейн Корнелль. Роберта Баркер, подружка Одель, вместе с которой она жила в комнате общежития и которая, в отличие от Одель, больше соответствовала бы женскому колледжу в Маунт-Холиоке, чем смешанному Корнелльскому колледжу, отзывалась о клубе неодобрительно и обзывала его «Краппа Краппа Краппа», а иногда короче — «Три краппы». Одель на это не возражала и просто посмеивалась.
Одель познакомилась с Томом Паттерсоном «окольным» путем — через Роберту Баркер. Роберта встречалась с парнем, который жил в одной комнате с Томом. Однажды в один из уик-эндов Роберта попросила Одель присоединиться к их компании — у них было четыре билета в театр, но Том недавно поссорился со своей подружкой, поэтому ему надо было составить пару. Одель не хотела идти в театр, не хотела пропускать вечеринку в клубе, которая обещала быть интересной, но согласилась только ради умолявшей ее Роберты.
Взглянув на Тома Паттерсона, Одель сразу подумала, что вечер с ним будет неинтересным — Том оказался не из тех, чья внешность мигом привлекает внимание. Он был не высок и не низок, не красив и не уродлив. У него как будто вообще не было никаких особых примет, если не считать его доброй улыбки.
Да уж, Том никак не тянул на Очаровательного Принца. Одель поняла это сразу, еще в самом начале, когда он не соизволил помочь ей надеть зимнюю куртку. Потом Роберта и ее парень пошли впереди, а Одель, оказавшись рядом с Томом, безуспешно пыталась поддерживать с ним беседу. Это было бы не так тяжело, отвечай он по-человечески, но он отделывался лишь односложным бормотанием. Когда Одель выяснила наконец, что он из Онеонто, штат Нью-Йорк, и спросила, что там есть интересного, в Онеонто, Том не мудрствуя лукаво ответил: «Коровы».
Путь до театра из-за этого показался долгим и утомительным. Одель буравила спину Роберты уничтожающими взглядами, а той хоть бы что, даже и не заметила. Ей, видать, было гораздо интереснее со своим парнем, тут уж не до Одель.
В театре они смотрели эксцентрически-гротесковую пьесу-притчу Эжена Ионеско «Лысая певица». Несомненно, пьеса понравилась бы Одель, если бы шла по-английски. Но актеры говорили на языке оригинала — по-французски. От посещения театра была только одна маленькая польза — преподаватель французского, тоже присутствовавший там, заметил Одель и глянул на нее с одобрением. Может быть, понадеялась она, это поможет ей удержаться на удовлетворительной оценке «С» До «В» она все равно не поднимется.
После они пошли в кафешку подкрепиться гамбургерами. К счастью, теперь они сидели все вместе, и непрерывная болтовня Роберты избавила Одель от непосильной задачи поддерживать неподдерживающуюся беседу. А потом надо было возвращаться в общагу, чтобы уложиться до наступления комендантского часа. В пятницу он наступал в двенадцать.
Без десяти двенадцать они подошли ко входу в женское общежитие — к деревянной двери, ведущей в длинный старомодный тамбур, или вестибюль, известный среди студентов как «целовальник». Внутри Том и Одель остановились посередине, им оставалось пройти последнюю дверь. Тут, в «целовальном месте», парочки обычно «обжимались», «лизались» и шептались до тех пор, пока общежитская воспитательница не включала светящуюся надпись, извещавшую, что до двенадцати часов осталась одна минута, в течение которой надо успеть проститься и войти внутрь. Роберта со своим парнем времени зря не теряли — сразу занялись «делом» в уголке вестибюля. А Одель неловко стояла рядом с Томом и ломала голову, как ей соблюсти приличия, то есть достаточно вежливо поблагодарить Тома за интересный вечер, и при этом одновременно дать ему ясно понять, что больше видеться с ним она не желает.
Одель протянула ему руку со словами:
— Приятно было познакомиться.
Том пробурчал пару невразумительных слов, взял ее руку, не спеша посмотрел по сторонам и добавил: