Нянька-подросток убралась восвояси к более полному холодильнику, а Си остался у Одель в гостях. Надеясь, что после ужина в ресторане ему есть не хочется, она предложила ему только кофе.
— Не, — замотал он головой. — От него не заснешь. И вообще, терпеть не могу американский кофе. Вот в Саудовской Аравии кофе хороший, густой, просто великолепный. А в Риме!
— Ты очень любишь путешествовать?
— Да, — не слишком весело согласился он. — Впрочем, не знаю. Я старею. Хочется осесть на месте. Путешествовать, конечно, неплохо, но хорошо бы иметь дом, куда хотелось бы возвращаться. Понимаешь, у меня нет даже своей квартиры. Когда я приезжаю в Нью-Йорк, останавливаюсь в «Арамко». Все мои пожитки умещаются в одном кожаном чемодане.
— Легко по жизни идти налегке, — пошутила Одель.
— Но не в твоем случае.
— Это верно.
— Разведена?
— Предана. Как только найду этого ублюдка, сразу же разведусь с ним. Он сбежал от меня четыре года назад.
— Ты хочешь сказать…
— Он просто собрал однажды вещички и смылся, прихватив с нашего счета все деньга, все до единого цента. С тех пор никто ничего не слышал о нем, кроме его родителей, может быть. Но они молчат — О Господи, что я болтаю? — подумала Одель. Точно таким же тоном говорят холодные стервы, которых мужчины на дух не выносят. И я становлюсь такой же, когда речь заходит о Томми. — А ты? В твоей жизни есть женщины?
— Странно, — сказал Си, откинувшись на спинку кресла. — Почти во всех странах, где я побывал, к женщинам относятся лучше.
— Но не этот тип! — ляпнула Одель, не подумав. И снова пожалела о своей тупости.
Си рассмеялся. Встал и пошел к двери.
Одель закрыла дверь с некоторым сожалением. Вечер получился неплохим, ужин был вкусным. Но ни к чему хорошему это не привело. В этом она была уверена.
Ее уверенность возросла в понедельник, когда она узнала в офисе, что Си скоро снова отбывает в командировку, на этот раз в Южную Америку. Он пришел попрощаться с Одель и проинформировал, что вечер в пятницу был очень хорошим. А потом вдруг добавил:
— Послушай, ты не возражаешь, если я буду писать тебе письма из командировки? Просто, чтоб не прерывать связь с Америкой. — Одель пожала плечами. Почему она должна возражать, если Си видит в ней Статую Свободы — символ Америки?
Позже она сказала матери, что они с Си полюбили друг друга по переписке. Письма он писал так же, как говорил, — длинно и красочно. Одель отвечала короче и менее изысканным слогом, писала о работе, о своей жизни, о Юлии. Одель нравилось, что в каждом письме он уделял внимание ее дочери, интересовался ее развитием, спрашивал, серьезно ли она увлекается рисованием.
Одель не собиралась придавать этой переписке слишком большое значение. Ведь Си сказал, что он просто хочет поддерживать связь с Америкой. Одель поняла это так, что он хотел узнавать от нее то, о чем не прочитаешь в газетах, — о демонстрациях протеста против войны во Вьетнаме, о борьбе за права человека, сплетни о Ричардс Никсоне. К сожалению, у Одель не было времени вникать во все эти события. Надо было растить дочь и работать.
Си Хэмптон вернулся в Нью-Йорк перед самым Рождеством. Заканчивался 1970 год. Си влетел в офис с одеялом индейцев-инков на плечах, с бусами на шее, а с пояса свисала маленькая высушенная человеческая голова.
— Тебя не узнать! — воскликнула Одель.
Но поговорить они не успели — его срочно позвали на конференцию. После нее он зашел в кабинет к Одель лишь на несколько секунд, потому что очень спешил на деловой ланч. Между Си и Одель состоялся сверхкраткий разговор в телеграфном стиле:
— Рождество?
— В Коннектикуте.
— Новый Год?
— Свободна.
— Хорошо.
В этот раз Одель не смогла найти няню. Но она нашла другой выход — приехав к родителям на Рождество, она проворковала маме:
— Мамочка, ты бы хотела побыть со своей любимой внучкой подольше?
Так Одель сплавила Юлию предкам.
Год 1971 начался потрясающе. Лучше сказать иначе — долгие месяцы переписки с Си нашли изумительное логическое завершение.
Одель сразу поняла, что Си намного опытнее ее. Даже во время полового акта он продолжал рассказывать ей о щекотливых антропологических подробностях устройства кое-каких органов женщин всевозможных племен, с которыми он переспал когда-то, живописал их сексуальные нравы. Поначалу это смущало Одель, казалось ей неуместным и неприличным. Но на том месте, где Си дошел до описания одного из экзотических обычаев, связанного с листом и гусеницей, она вдруг ни с того ни с сего очутилась на самой вершине Анд. Оргазмы. Как она их любила! Они так благотворно сказываются на здоровье! Как это замечательно — начать новый год оргазмами.