– Говорят, что появилась какая-то теория заговора. Что связь с Землей можно установить, но администрация не дает. Чтобы сохранить независимость. Может, поэтому и залезли туда… хотели связаться.
– Если бы можно было, уже бы сделали. Даже администрация. У нас же не хватает ресурсов. Давно бы обратились, – Лара говорит ровно. За столько лет эмоции протухли, как и надежды.
Она открывает файл и начинает записывать все, что произошло со вчерашнего вечера до этого момента. Кроме провала ночью. Когда она не слышала сирену.
Алиса звякает склянками за спиной.
– Возможно, все это – просто по-настоящему крепкий сон.
Лара допечатывает слово. Затем оборачивается:
– Что ты сказала?
Алиса пристально смотрит на нее. Между ее бровей застывает морщинка.
– Прости, пожалуйста, я прослушала.
– Я сказала, что, возможно, это просто спекуляции. Ты себя хорошо чувствуешь?
Лара не чувствует себя хорошо уже много лет. Но она кивает Алисе.
– Просто прекрасно.
Лара отправляет файл с пересказом этого утра себе на браслет.
Вечером она отправляется к Ковчегу. Она хочет посмотреть издалека. Наверняка там все перекрыто. Но она ошибается – возле Ковчега нет ни охраны, ни заграждений. Лара вводит через браслет свой код доступа. Он еще работает. Она открывает дверь и опускает лестницу, а потом забирается по ней.
На высоте захватывает дух. Над лесом плывет туман. Сверху Копоть похожа на Землю. Лара надеется, что когда дойдет до третьей стадии болезни, для нее уже не будет разницы, где она и кто она.
Она проходит внутрь. Ориентируясь по навигатору в браслете, находит сначала спальный отсек. Затем капитанский мостик. Все раскурочено. Стекло уже убрали.
– Вам сюда нельзя.
Лара вздрагивает. Полицейский, ну конечно. Как же его зовут, Бергер? Нет, Бергер – это фамилия Алисы.
– Я думала, если нельзя, то будет закрыто.
Полицейский качает головой.
– Не закрыто. Все уже убрали. Но в вашем состоянии лучше не ходить сюда.
– С чего бы?
– А с чего бы вам сюда ходить? Может, что-то знаете о вандалах?
– Нет. Я пришла, чтобы почтить память. Мы прибыли сюда на нем.
Полицейский разглядывает стены и потолок. Вздыхает.
– Понимаю. К сожалению, теперь он вряд ли куда-то полетит. Вся панель разбита.
– Как будто раньше мог. Те, кто умел его пилотировать, умерли. Новых пилотов никто не обучил.
– Верно. Отец мне рассказывал кое-что, но… – полицейский пожимает плечами.
– А ваш отец?..
– Бен Коул, он занимался посадкой этого корабля. Он умер три года назад.
Лара вздыхает. Так вот почему лицо показалось ей знакомым.
– Соболезную. Я помню вашего отца. Вы на него похожи.
Полицейский подается вперед.
– Правда? Помните его на Земле? Или в первые годы здесь?
Лара теряется.
– Ну… я… честно говоря, мы близко не общались. Все тогда больше думали о выживании. Но я его помню, он очень отзывчивый и добрый человек.
Лара не сразу обращает внимание, что говорит о покойном в настоящем времени. Ей неловко. Но полицейский этого, кажется, не замечает.
– А помните что-то о Земле? Он любил о ней рассказывать.
Лара садится в одно из кресел. Земля – синий марбл. Гладкий и холодный. Когда болезнь подберется к ее сердцу, оно тоже станет таким.
– Там очень красиво, – говорит она. – Одна из лун похожа на нее.
– Одна из лун? – спрашивает полицейский с улыбкой.
– Да. Меера. Она тоже синяя.
– Понятно.
Они молчат.
– У меня осталась семья на Земле. Сын. У него была игрушка – шарик такой маленький. Из стекла с переливами. Всегда напоминал мне маленькую Землю.
Полицейский хмурится. Лара жалеет, что рассказала. Сейчас он скажет что-нибудь сочувственное, и будет совсем тошно.
– Так вы нашли, кто сломал панель? – быстро говорит она.
– Ждем результатов экспертизы.
Лара молчит. Страх снова накатывает волнами. Хочется признаться, чтобы этот ад закончился. Но она не решается.
Когда пищит браслет полицейского, Лара вздрагивает. Она ждет вердикта, пока он читает сообщение. По его глазам Лара пытается угадать, что он думает. Он выглядит встревоженным.
– Пойдемте, я провожу вас вниз.
– Что-то узнали? – спрашивает Лара. Ей кажется, если она сейчас встанет из кресла, то упадет.
– Можно и так сказать.
В ушах шумит. Лара боится упасть в обморок, но на воздухе становится лучше. Зимой, когда торфяники не горят, воздух на Копоти очень чистый. Летом – хуже, чем на Земле.
– Вы доберетесь домой? Мне срочно нужно в участок.
Лара кивает. Ей тяжело идти. Ноги дрожат.
Через час раздается звонок в дверь. Лара не собрала вещи. Она парализована страхом. Лара не знает, чего именно она боится. Того, что она сделала? Того, что еще могла сделать, но о чем не знает? Того, что не владеет собой?