Сидим. Молчим.
– Слушай, давай я расскажу, как у меня дела? Мы криэйтим проекты для шкафов…
Кивает:
– Представляю, мы тоже такие делали для хедсетов. Ещё для той изоляции, чтобы сидеть было приятней… Проекты я помню, так хорошо помню. Коллег своих помню, стажёров… А что было вчера – нет. Где я? Это такая прокачанная виртуальность? Пыталась пойти погулять: квартира моя, а на улице чёрт-те что, и всё за мной какая-то девица неприятная бегает, а то и роботы понаедут и давай поддерживать беседу. Говорят: хотите, новости расскажем? До Нижнего Новгорода строят трассу, можно будет за час доехать. Какой Нижний – я и до забора не дошла! Открыла свои записи, а там каждый день одно и то же. Про то, как я полдня сижу на кухне, а потом пытаюсь дойти до забора.
Смотрит на меня зло, добавляет: «А сегодня, значит, разнообразие. Вдруг приходит бородатый и пузатый Константин и говорит: доживёшь до ста лет!»
Теперь она плачет. Выхожу. Иду к врачу Николаю. Пусть даёт ей антидепрессанты, что ли. Зачем это надо, если можно без этого.
Николай говорит: «Антидепрессанты будем давать позже, когда привыкнет к этому лечебному профилю». Говорит: «Будет лучше, если её будут чаще навещать, хотя бы в первое время. Новый профиль её стабилизировал когнитивно, вот уровень саморефлексии и поднялся». Говорит: «Это очень хороший результат для такой стадии деменции».
– Нет! – говорю. – Это плохой результат. Раньше она была явно счастливее, пока не начала осознавать всё это, весь этот ваш ДП!
– Вы, – говорит Николай, – навещайте почаще, и всё наладится!
– Мне – говорю, – разорваться, что ли?!
Свалил из ДП. Был так зол, что забыл обсудить запись для образа. Уронил сигареты под такси, хорошо хотя бы эта машина приехала без водителя. Бесит. Они теперь каждый месяц будут профили лечения менять, а я под них подстраивайся?
Но, конечно, есть тут кое-что. Вижу теперь просчёт. Нейронка уже очень близка, но всё же недостаточно хороша. Слишком сметанна, даже если истории записать. Для полной достоверности должны быть и неприятные, неожиданные эпизоды. Чтобы хоп! – и экзистенциализмом, как из ведра, вот как сейчас.
Ведь главное что? Главное, чтобы тебя помнили, не забывали. А ты – это не только твои лучшие моменты, ты человек, и с тобой по-всякому бывает. И если тебе, ветерану инфовойны и архитектору изоляции, суждено жить в веках – даже если на китайских серверах, – то восставай оттуда не только с сырниками, но и с гневом, со слезами, с обидой. С упрёком. И тогда я скажу: «Да, это моя бабуля!»
Анна Федорова. Грешники
Если бы кто-то спросил у Ромки: «Ромка, выбирай, когда ты хочешь помереть?», он бы совершенно точно сказал: «Никогда!». В двадцать три года кажется, жизнь будет длиться вечно.
Тем не менее Господь решил, что хочет увидеться с Ромкой раньше, чем со среднестатистическим российским мужчиной. Об этом мы узнали на отпевании.
Бог говорил с нами устами батюшки с жиденькой седой бородкой. Батюшка купался во внимании скорбящих по Ромке людей и с каждым новым завыванием тети Светы, Ромкиной матери, вел себя жестче и увереннее. Казалось, будь у него микрофон, он бы повернулся спиной к заплаканной толпе и прыгнул на руки зрителям, чтобы качаться на волнах славы.
«Каждый, – затянул батюшка, – приходит в храм своим путем. И так как раб Божий Роман не смог дойти до храма ногами, Господь его туда привел насильно. И от этого нам всем сегодня должно быть радостно!». Это только в ситкомах включают смех даже после неудачных шуток. На отпевании вместо заливистого хохота ставили только плач и всхлипы. Не знаю, какой хитрый план был у Господа на Ромку. Наверное, оставить его девушку матерью-одиночкой, чтобы неповадно было грешить без штампа в паспорте.
Я решила, что Ромкины похороны – это не повод отказываться от макияжа, и выбрала алую помаду. Это был мой ответ Ромкиной смерти. Я решила прийти на отпевание троюродного брата на собственных условиях, но помада продержалась на губах до первой бабки.
На каждых похоронах, при каждой церкви есть такая бабка, которой на ухо Иисус нашептал, как нужно жить. Эта бабка настигает врасплох в самый неподходящий момент. Когда вы решите зевнуть в церкви, рядом обязательно появится бабка в косыночке и вразумит: «Из тебя бесы лезут!». А если вы зайдете в храм с мороза и засунете руки в карманы куртки, бабка подбежит, цапнет за локоть и прошипит: «Нечего свои тайные помыслы от Бога прятать! Вынь руки!». Или например, когда вы смотрите стеклянными от слез глазами сквозь покойника, бабка вылезет из толпы, одернет за руку и грозно скажет: «Утри срамоту! Не на блядки пришла!».