– И все?
– И все.
– Защитница моя, – очень нежно произнес Саша, а потом обнял и легко поцеловал в губы. Не по-французски. Не крышесносноно. Но очень близко к этому.
22
22
Уля оказалось из тех женщин, которым беременность к лицу. Даже больше того – она буквально расцвела и похорошела.
Первой ей об этом сказала Тамара, которая после их очного знакомства стала довольно регулярно звонить ей по Скайпу. Высказано наблюдение было в ее излюбленной манере «прямо в лоб», от чего правдивость слов только усиливалась. После этого звонка Уля внезапно поняла, зачем сказочная королева терзала волшебное зеркальце постоянными «Я ль на свете всех милее…». Ей так хотелось услышать от кого-нибудь еще раз: «А ты похорошела!».
Но Саша не замечал. Или привык. Уля вздыхала и утешала себя, что это все мелочи, потому что если не замечает, как похорошела, то возможно и не заметит, как она подурнеет после родов. Однако подспудное желание услышать похвалу ее внешности оказалось настолько сильным, что Уля стала специально прихорашиваться для мужа. Игнорируемые раньше женские форумы о красоте и макияже потянули ее к себе со страшной силой. В браузере мгновенно накопилась тонна ссылок на статьи, советы, рекомендации. Они вступали в конфликт с бескомпромиссной самоуничтожительной рациональностью, с которой Уля привыкла относиться к своей внешности. Примирение желаний и привычек выражалось в применении не бросающихся в глаза косметических средств, легком, практически незаметном макияже, более тщательном отношении к волосам и, конечно, одежде.
Такие изменения совершенно не означали, что Уля стала стесняться-бояться появиться перед супругом "во всеоружии". Скорее наоборот, она не испытывала не малейшего дискомфорта в попадании ему на глаза в любой степени утренней помятости, надеясь что он заметит и радостно отметит ее преображение после умываний-одеваний. Все тщетно. То ли Саша действительно ничего не замечал, то ли считал излишними об этом говорить, но только ни одного комплимента по поводу внешнего вида супруги от него так и не прозвучало.
А вот на работе начальственный взгляд Федора Макаровича значительно смягчился. Даже можно сказать умаслился. Его глаза с чувственным наслаждением оглаживали Улин живот, а в обращении появились заигрывающие интонации. Порой она ощущала себя сметаной, на которую облизывался здоровущий жирный кот. Интернет же рассказывал, о каких-то перекосах врожденных инстинктов сохранении потомства. Оставалось только удивляться загадочным зверям мужикам и мечтать о подобных взглядах от Саши.
С другой стороны Уля всегда ощущала заботу и поддержку со стороны супруга. В холодильнике появлялись только те продукты, к которым она проявляла интерес. На диване прижилась маленькая подушечка, которую, оказалось, очень удобно подкладывать под спину. На журнальном столике теперь всегда стояли в готовности бутылочки воды, а еще подкупались их маленькие сестрички для того, чтоб Уля могла их брать с собой. В коридоре сначала появилась длинная обувная ложка, а потом в уголок встала табуретка с приступочкой для тех же целей. При этом он никогда не демонстрировал клише женских романов – назойливую излишнюю опеку. Если конечно исключить его жесткое неприятие российских родильных домов. Он вообще в течение нескольких месяцев вел активную агитацию за рожать в Израиле, рассказывая о продвинутой медицине на его исторической родине. Уля всему верила, но ее откровенно пугала мысль в самый ответственный момент оказаться одной в окружении не говорящих по-русски людей. «Как это одной? – недоумевал Саша, – ведь я же буду рядом», чем безмерно смущал супругу. Она, конечно, слышала о присутствии мужей на родах, но ей казалось это какой-то экзотикой. Может не экстремальной, но экзотикой. В какой-то степени Уля понимала, что в ней силен растиражированный женскими романами взгляд, рисующий полную мужскую растерянность-беспомощность перед фактом родов. Наверное, поэтому и готовила себя подспудно к одиночеству. К тому же в ее голове как-то не совмещалось Сашино желание с понятием роддома: его что, вызванивать будут, когда время придет? А ребеночек, что будет ждать пока он приедет? Может по старинке: папы гуляют под окошками и кричат своим женам: «Ну как?! Родила?!», а спустя несколько дней встречают супругу с посапывающим сверточком на руках... Для Ули в этом была какая-то романтичность. Видеть в окошко как тебя ждет любимый, с каким трепетом встречает. Но Саша все разбил двумя словами: «Никаких роддомов!», и, пока супруга не пришла в себя от шока, открыл на компьютере форум с воспоминаниями рожениц о роддомовском «сервисе»... Все возможные возражения-возмущения умерли в зародыше.