На следующее утро пришёл курьер — доставить биллеты моей путёвки. Я отказывался их брать, но парень был настойчив.
Тут я рискую сойти за асоциального человека, но у меня есть такая кнопочка, которая позволяет выключать звонок. В итоге курьер потоптался у дверей и сдался — вечером я, правда, нашёл синий билет на пороге, но он сразу же полетел в урну.
Казалось бы, всё… Но нет.
Нет.
Уже на следующее утро пришло сообщение от моего арендатора: чтобы я выметался из квартиры. Ну ладно, подумал я, будем искать себе новое жильё. Всё равно по этому подъезду что-то часто в последнее время шастает полиция.
Сперва я проверил мой банковский аккаунт — он был на нуле. Я ужаснулся и позвонил в банк — обещали в скорейшее время, за месяц или два, разобраться… И как раз в эту секунду принтер вдруг ожил и сам собой распечатал один синий билет.
Я замер.
А потом кое-что вспомнил и задал очень важный вопрос
С каких пор мой принтер стал цветным?..
Даже самый отпетый скептик засомневается, если призрак пропишет ему апперкот.
Я решил ехать.
Спустя пару дней, собирая последние вещи в ночь на перелёт, я снова откопал проклятый журнал, посмотрел на него, и знаете? Он улыбался. Клоун на обложке улыбался. Красная дуга протянулась под его кепочной. Была ли у него раньше эта улыбка? От взгляда на неё меня пробирала дрожь.
Одолеваемый странным предчувствием, я закинул журнал в чемодан.
Ну а после приземления, в аэропорту, когда я оказался в совершенно чужом для меня мир, я вообще не выпускал его из рук. Творился какой-то бред. Всё вокруг меня как будто чокнулось, и это штука была моей единственной зацепкой.
Меня забрали на машине — я так волновался, что едва успел посмотреть на город. Чистый, богатый, современный. Голубые небоскрёбы щекотали брюшки облаков. Такое не встретишь даже в центре Москвы. Вокруг сверкали вывески на удивительно понятном мне языке. Когда это я выучил японский?..
…Меня разместили в отеле и сказали, что найдут для меня место в общежитии в первый школьный день.
Он был уже завтра.
То было 12-е число.
И да, именно «школьный» день. Я снова стал школьником, мне нужно было ходить в школу, даже в моём паспорте год рождения изменился.
Мне опять было 15.
Следующая ночь была бессонной.
Ранним утром, в 5.30, сверяясь с бумажкой, которую мне оставили, я вышел из номера, спустился на лифте и встал как столб на остановке.
Затем я дождался своего автобуса и выехал в пригород. Всё это время я находился в прострации и едва замечал происходящие вокруг меня вещи. В какой-то момент в автобусе я остался совсем один. В окне стройным рядом проносились частные домики с ухоженными лужайками, а потом на солнце сверкнуло миниатюрное рисовое поле.
Автобус высадил меня у подножия холма. Взобрался на него было непросто, и потому сейчас такой запыхавшийся.
Ну а после мне пришлось ещё подняться на школьную крышу, потому что захотелось прочистить голову на ветру и побыть в тишине… В общем, я устал. Беспокойная ночь тоже бодрости не прибавляла, и несмотря на это сна у меня не было ни в одном глазу, и сердце бешено колотилось в груди.
Разумеется, я пытался открыть журнал ровно в полночь на двенадцатое. Ничего не вышло. Снова белые страницы.
Меня тогда одолела страшная фрустрация.
И только утром, на улице, я заметил краешком глаза книжный киоск — он открывался в 7 часов…
Бредовая идея, разумеется, но проглядывалось в этом какое-то зёрнышко логики, а я к этому времени готов был схватиться за любую, даже самую хрупкую дощечку в океане безумия.
И вот я посмотрел время на своём телефоне — 6.59.
Ровно 7.
— Ха… — сделав глубокий вдох, я снова открыл первую страницу…
2. Клоун
2. Клоун
Время.
Я вздохнул и резким движением развернул первую страницу, так, будто отрываю пластырь.
На мгновение мои глаза сделались стеклянными.
Потом меня до краёв наполнило чувство разочарования.
Ничего не изменилось.
Страница всё ещё представляла собой обыкновенный белый листик.
Я попробовал пролистать дальше, но нет, и там тоже ничего…
Пару секунд я просто сидел и тупо пялился в белизну разворота; потом, медленно, на меня накатила усталость. Я не спал уже целый день, только предвкушение и надежда держали меня на ногах, но вот они превратились в пшик, а вместе с ними сдулись все мои силы. Даже ветер уже не помогал сохранять бодрость. Его нежный шёпот убаюкивал. Мои глаза слипались…