— Ха, — выдавил смешок Сироганэ. — Кто бы мог подумать: гайздин ничего не знает. У нас своё кэндо на Аозора. Син-Кэндо! Настоящее, — в его голосе звучала гордость. — Тут сражаются без брони, и не тупыми мечами синай, а настоящими боккэнами! Поэтому какие-то трусы даже пытались запретить Турнир Тысячи Листьев. Предатели…
Тома кивнул, а я меж тем уловил ключевое слово в этом потоке бреда и переспросил:
— Турнир?
Синай:
Боккэн:
11. Плюс 4, хе-хе, Балла!
11. Плюс 4, хе-хе, Балла!
Турнир?
У меня появилось дурное предчувствие.
Я спросил Сироганэ:
— Какой турнир?
Парень посмотрел на меня как на невежду и начал разглагольствовать, причём не только о турнире, но про кэндо на Аозоре вообще.
Оказывается, это был не просто спорт.
Это была традиция, честь, слава и много-много других эпитетов… Это было национальное достояние и даже реальная военная мощь!
Настоящий мастер меча мог победить тираннозавра…
Ну да, ну да…
А ещё кэндо было популярным. Сильнейшие мечники были мультимиллионерами, их дуэли собирали сотни тысяч зрителей только на стадионе и десятки миллионов по телевизору.
Даже юношеская дивизия была крайне известна.
Каждый год среди школьников проводился турнир. Тысячи листьев. В нём принимало участие больше шестидесяти школ. За каждую выступал клуб — представительство официального додзё (самым богатым додзё, опять же, завидовали даже футбольные клубы. Крутились миллионные бюджеты). Турнир проходил в два этапа: сперва отборочные в своём округе — их на Аозоре вроде бы двенадцать, — примерно через месяц после начала учебного года, потом длинный летний перерыв, и уже за ним главное осеннее противостояние. Когда опадает листва…
Победитель турнира не только получал «вечную славу», но и государственное финансирование, и даже рекламные контракты для своего додзё. Его имя гремело на весь мир… Он получал право учавствовать в главной лиге всего азиатского региона. Сражаться против сильнейших мечников Империи Восходящего Солнца.
И уж совсем оглушительно ревело его имя на улицах родного города.
А ещё, ещё этот самый второй турнир проводили на главной спортивной арене острова. Каждый год девятого октября там собирались неисчислимые толпы, это был официальные выходной… В этот день не убирали опавшие листья…
У Сироганэ горели глаза, пока он всё это рассказывал. Слушать его было даже приятно. Правду говорил Набоков. Чудесно пишет русский писатель, когда говорит о том, что знает и любит. Сироганэ не был русским писателем. Но кэндо он любил.
Парень настолько увлёкся описанием всех церемоний, — а ещё проводят парад, и даже воздушный парад… — что совершенно забыл, что единственной его аудиторией был ненавистный ему гайздин. Ну и Тома, — он тоже слушал, но как-то вяло и потерянно, попутно разглядывая свою руку в гипсе.
Наконец Сироганэ опомнился, смутился своей пламенной речи, резко прервал себя и сказал:
— Но тебе какое дело, гайздин? Ха! Ты даже из отборочных не выйдешь, как и весь этот клуб, — он осмотрелся, задержал взгляд на свитке с рисунком цапли под сенью сакуры, державшей в клюве деревянный меч, и нарочито громко прыснул:
— В прошлом году в клубе было аж девять человек, — и ни одной победы не одержали. Мусор.
Тома неловко улыбнулся.
Я спросил:
— А что значит «додзё» за клубом?..
— Ах, это… — стал отвечать мне Такэси, — у каждого… У каждого официального клуба есть своё додзё, которое выдаёт лицензию. То есть наоборот, чтобы додзё могло участвовать в турнире, ему нужен официальный клуб. Они заключают контракты со школами…
— Именно, — снова перехватил разговор Сироганэ. — Но если нет особых результатов, то договор этот могут просто разорвать. Школам это вроде для престижа нужно… А проигрывать непрестижно.
И вновь Тома печально кивнул.
— У нас контракт с додзё Гарцующей Сакуры, оно очень древнее, ему пять сотен лет… клуб тоже так называется. Ох, — парень как будто о чём-то вспомнил, у него засияли глаза.
— Мне потом нужно будет показать вас нашему Мастеру.… Если он, конечно, будет не занят, надо будет ему заранее позвонить… А сейчас давайте перейдём к тренировке… Вы готовы?
Я вяло кивнул. Действительно, пора бы. Вообще я небольшой любитель физических нагрузок и при любых других обстоятельствах придумал бы ещё один вопрос, чтобы оттянуть пытку, но теперь… Теперь я не мог позволить себе такой блажи. Мне НУЖНО было тренироваться.