Здесь было гораздо прохладнее. Клэр открыла бутылку эля и принялась жадно пить. «Лунный свет и сладкий запах жимолости... — с отвращением подумала она. — Очередная сказка. Нет уж, сказочки — не для меня. Я не безмозглая девчонка, а взрослая женщина, мать троих сыновей».
Хотя... разве прежде она замечала, нет, правда, замечала ли, как идеально очерчен рот Бекетта, какой сильный у него подбородок? Просто роскошный. Все Монтгомери хороши собой, но обращала ли она раньше внимание, какой бездонной синевой наполнены глаза Бекетта в лунном свете? Не было никакого света, дурочка. Только неотделанная комната, набитая банками с краской, досками и прочим хламом. Ради всего святого, Клэр!«Я всего-навсего попалась на удочку романтических представлений о будущей обстановке номеров в отеле. Соломенно-желтая кожаная обивка, голубые потолки, павлиньи перья, кашемировые покрывала — это так чудесно и так не вписывается в мою собственную реальность, где все очень практично, недорого и безопасно для детей! С другой стороны, ничего такого ужасного я не совершила. Помечтать о чем-то не грех».
Когда Эйвери распахнула дверь, Клэр, беспокойно ходившая из угла в угол, резко обернулась.
—В чем дело? — потребовала ответа подруга. — Выглядишь так, как будто за тобой гонятся все полицейские города.
—Я чуть не поцеловалась с Бекеттом!
—Насколько мне известно, за это в тюрьму не сажают. — Эйвери потянулась за непочатой бутылкой имбирного эля. — Где, при каких обстоятельствах и почему «чуть не»?
—Я пришла осмотреть другие номера. Мы были в «Маргарите и Перси»...
—О-ля-ля!
—Эйвери, прекрати. Я серьезно.
—Вижу, дорогая, но «чуть не поцеловаться» с очень привлекательным и свободным мужчиной, которого к тебе как магнитом тянет, вряд ли можно считать катастрофой.
—Вовсе его ко мне не тянет!
Эйвери сделала глоток, покачала головой:
—Позвольте не согласиться, господин председатель! Давай, рассказывай дальше.
—Все вышло так... В номер было не протиснуться, кругом доски, краска и все прочее. Я споткнулась обо что-то, потеряла равновесие, а он подхватил меня, не дал упасть.
—За какую часть тела?
Клэр задрала голову, в отчаянии уставившись на потолок:
—И зачем только я тебе это рассказываю?
—А с кем еще ты поделишься? Нет, правда, за что он тебя схватил? За руку, за плечо или за задницу?
—За талию. Обнял меня и... Не знаю, как получилось, но мы оказались вплотную друг к другу, и его губы совсем близко, да ещё этот странный свет и запах жимолости...
—Жимолость? — Глаза Эйвери загорелись. — Ты видела привидение!
—Не видела, и в первую очередь потому, что привидений не бывает.
—Ты почувствовала аромат жимолости!
—Мне лишь почудилось. Я просто увлеклась обстановкой. Романтический номер в отеле — то есть он станет романтическим, если верить описанию, — голубоватый свет... В общем, я почувствовала то, чего не чувствовала очень давно. Я ни о чем не думала, просто прильнула...
—Ты же сказала «чуть не».
—Прежде чем наши губы встретились, Бекетт посмотрел на меня так, будто я двинула ему в пах. Он был просто ошеломлен. — Даже теперь, в компании Эйвери, стыд и потаенное желание не оставляли Клэр. — Я отпрянула, и мы в один голос сказали «извини». А потом он держался на расстоянии, будто я радиоактивная какая. Я поставила в неловкое положение и его, и себя.
—Знаешь что? Если бы вы завершили начатое, то не ощущали бы никакой неловкости и ты не металась бы передо мной с таким видом, будто переехала старушку, а плясала бы и во всю глотку распевала от счастья.
Черт, в самом деле, зачем она рассказала об этом Эйвери?
—Во-первых, Бекетт — друг, и не более, просто... Нет, во-первых, мне некогда петь и плясать; главное для меня — сыновья и работа.
—Так и должно быть, хотя, повторюсь, это никоим образом не исключает тех действий, которые именуются пением и танцами. — Ироническая улыбка исчезла с лица Эйвери, она накрыла ладонью руку подруги. — Господи, Клэр, эта часть твоей жизни вовсе не закончилась. У тебя есть полное право петь и танцевать, особенно с тем, кто тебе нравится и кому ты доверяешь. Ты наконец оттаяла, и это важно.
—Может, ты и права. Но, знаешь, я все больше склоняюсь к мысли, что причина моего «таяния» — банальная жара и вся эта дурацкая романтика. Обстановка номера, которую я так живо представила, призрачный свет, воображаемый аромат и прикосновение... Надеюсь, обойдется, — заключила Клэр. — Бекетт-то не воспринимает такие пустяки всерьез. Все произошло очень быстро, он наверняка уже выбросил этот случай из головы.