— Боже мой, бедная девочка, — беспомощно пробормотала Карен.
— Вы меня извините. — Девушка бодро улыбнулась. — Получается, что я вам плачусь.
— Если вам хочется, вы говорите, — сказала Карен. Это им, молодым людям вроде этой пары, это их не воспетому в песнях, никем не прославленному, скромному героизму и присутствию духа обязана Америка своим величием, благодаря им с самого начала предрешена победа в этой войне. Потрясенная мужеством этой девушки, Карен чувствовала себя рядом с ней никчемной, пустой бездельницей. — Рассказывайте, не стесняйтесь, — повторила она.
Девушка благодарно улыбнулась и снова перевела взгляд на берег. Они уже прошли мыс Дайамонд, и вдали начали проступать размытые очертания мыса Коко.
— Он был летчиком. Летал на бомбардировщике. У них была база в Хикеме. Он разворачивался на площадке, хотел вырулить к укрытию. Его самолет накрыло прямым попаданием. Об этом было в газетах, вы, может быть, читали.
— Нет, — виновато покачала головой Карен. — Не читала.
— Его посмертно наградили «Серебряной звездой». — Девушка по-прежнему смотрела на берег. — Орден переслали его матери. Я потом получила от нее письмо: она хочет, чтобы я взяла его себе.
— Очень благородно с ее стороны, — сказала Карен.
— Они вообще прекрасные люди. — Улыбка ее задрожала. — Он ведь из очень хорошей семьи. Старая виргинская аристократия. Пруиты. Они жили в Виргинии еще до революции. Прадед у него был генерал, в Гражданскую войну сражался вместе с генералом Ли. Поэтому его так и назвали: Роберт Эдвард Ли Пруит.
— Как? — Карен не поверила своим ушам.
— Роберт Эдвард Ли Пруит. — В голосе девушки зазвенели слезы. — Такое нелепое старомодное имя.
— Почему же? Очень хорошее имя.
— Боб… — всхлипнула девушка, не отрывая взгляда от берега. — Ах, Боб, милый…
— Не надо, успокойтесь, — сказала Карен. Только что переполнявшая ее скорбь сменилась безумным желанием рассмеяться во весь голос. Она обняла девушку за плечи: — Будьте умницей.
— Уже все. — Девушка судорожно вздохнула. — Уже прошло, честное слово. — Она прижала к глазам платок.
— Хотите, я вас провожу до каюты? — предложила Карен.
— Нет-нет. Спасибо. Все уже в порядке. Мне перед вами ужасно неловко. И я вам очень благодарна. Пожалуйста, извините меня.
Девушка ушла. Безукоризненные манеры, изысканная, непринужденная элегантность, изысканно простой и дорогой черный туалет, вполне натуральный на вид жемчуг — все как из журнала «Вог».
Так, значит, это и есть Лорен из «Нью-Конгресса», подумала Карен, глядя ей вслед. И еще подумала, что впервые в жизни познакомилась с настоящей проституткой, вернее, с женщиной, про которую точно знает, что это ее профессия.
— Кто эта ваша приятельница? — спросил сбоку молодой подполковник ВВС. Он только что вновь появился на палубе. — Потрясающе красивая женщина.
— Она чудо, правда? — Карен все еще боролась с желанием громко расхохотаться. — Не знаю, как ее зовут, но, думаю, могла бы вас представить.
— Нет, спасибо, не надо, — отказался подполковник, провожая глазами Лорен. — Она такая красивая, что я просто теряюсь. А кто она? Кинозвезда?
— Нет, но, кажется, имеет отношение к театру. Честно говоря, я думаю, из вашего знакомства все равно бы ничего не вышло. У нее седьмого декабря погиб жених. Он был летчик. В Хикеме.
— Вот оно что, — скорбно понизив голос, отозвался подполковник. — Бедняжка.
— Она очень страдает.
— Я ведь седьмого тоже был в Хикеме, — тем же похоронным тоном сказал подполковник. — Как его звали? Может быть, я его знал.
— Пруит. Роберт Эдвард Ли Пруит. Из старой виргинской аристократии, как она говорит.
— Нет. — Молодой подполковник задумался и грустно покачал головой. — По-моему, я такого не знал. В Хикеме ведь было очень много летчиков, — словно извиняясь, пояснил он. — И погибло их тоже много.
— Его наградили «Серебряной звездой», — добавила Карен. Затаившаяся в душе странная горькая досада была так сильна, что устоять перед искушением было невозможно.
— Тогда я должен его знать, — скорбно сказал подполковник. — Хотя — только это между нами — в Хикеме раздали такую прорву «Серебряных звезд», и живым, и посмертно, что, к сожалению, это мне тоже мало о чем говорит.
— Да, наверно, вы правы.
— Я и сам получил «Серебряную звезду», — сказал он.
Карен взглянула на его китель: ленточка «Серебряной звезды» поблескивала на орденской планке рядом с ленточкой «Пурпурного сердца».