— Черное свидетельствует о чем-то еще, помимо того что ты исключительно сексуальная женщина, — насмешливо протянул Мартин, в два шага перекрывая расстояние между ними.
— Я решила, что это наиболее уместный цвет для дуэньи, — в тон ему отозвалась Лив. — Ну что, идем?
Она уже собиралась прошествовать мимо Мартина к двери, но он остановил ее, положив руку на локоть.
— Не спеши. Я жду ответа. Ты выйдешь за меня замуж?
Лив так надеялась на чудо, она молилась про себя, чтобы их разговор был просто злобной шуткой Мартина, но увы…
— Послушай, Мартин. — Лив сделала попытку воззвать к его разуму, хотя ей хотелось плюнуть ему в лицо. — Я понимаю, что ты стремишься осчастливить своего деда, но я не хочу выходить замуж. Я врач, у меня есть работа.
— Безработный врач на данный момент, — с усмешкой уточнил Мартин. — Мне очень жаль, Лив, но возражать бесполезно. Ты по-прежнему хочешь меня, я это понял с первой минуты, как увидел тебя у Анамарии. Ты смотрела на меня во все глаза, и на шее у тебя быстро-быстро билась жилка. — Он поднял палец и коснулся того места, о котором говорил. — Да, тогда она билась так же быстро, как сейчас. Мне нужна жена. И другого ответа, кроме «да», я не приму. Лив затопила волна яростного гнева, но она постаралась сдержать себя. Она уже успела составить план. Он, правда, шел вразрез с ее принципами и характером, но это был единственный выход из положения, причем, на ее взгляд, гораздо лучший, чем выходить замуж за человека, которого она презирает.
— Я не шлюха и не прыгаю в постель к любому, кто мне предложит, — очень спокойно произнесла Лив. — И замуж за тебя не выйду. Но, если ты настаиваешь, я стану твоей любовницей на время моего пребывания здесь, при условии что ты оставишь Мики с Кэрол в покое. Если на этот раз она забеременеет, она сохранит ребенка и он заменит ей того, которого она потеряла. Лив было уже двадцать шесть, и она остро чувствовала, что лучшие годы для материнства быстро уходят. Она мечтала о ребенке, денег, чтобы растить его год-два, у нее достаточно, и, будучи врачом, она без труда найдет работу. Естественно, это означает, что ей придется прервать общение с тетей Клэр и дядей Джеффри, но это и так неизбежно, если Кэрол войдет в семью Мартина. Зато у нее будет ребенок, и это перевешивает все минусы.
— Любовница мне не нужна, — равнодушно отозвался Мартин. — Она у меня уже есть. Мне нужна жена. Да или нет?
От такой откровенной наглости у Лив на мгновение перехватило дыхание. Она уже не знала, плакать ей или смеяться. Она-то боролась со своими страхами, представляя себе, каково это — снова оказаться с Мартином в постели, планировала потихоньку от него родить ребенка! Ну и дура! Размечталась, что он снова хочет заполучить ее в свою постель. А оказывается, что место уже занято.
— Позволь мне прояснить ситуацию. — Лив сделала попытку рассуждать логично. — Ты хочешь, чтобы я разыгрывала роль твоей жены ради успокоения твоего деда, и больше ничего. — Она вгляделась в лицо Мартина, но на нем ничего нельзя было прочесть. — А в это время твои физические потребности будет удовлетворять любовница.
— Что-то в этом роде, — отозвался он, отпуская ее руку.
Лив смерила его долгим тяжелым взглядом.
— Почему же ты тогда не хочешь жениться на своей любовнице?
Мартин насмешливо приподнял бровь.
— Ты же не настолько наивна, Лив. Мужчины не женятся на своих любовницах. Как сказал один мудрый писатель, они лишь заполняют пустоту.
Почему ее удивило это дерзкое заявление, Лив сама не поняла. Пора было уже перестать чему-либо удивляться в этом человеке. Он целовал ее до тех пор, пока она не сдалась, лишь ради того, чтобы доказать свое мужское превосходство, а она-то строила иллюзии насчет того, что он ее хочет. Нет, она все-таки неисправимая дура. Если она была не нужна Мартину в восемнадцать лет, то вряд ли он соблазнится ее чарами теперь, когда она стала на восемь лет старше. Его любовница наверняка ослепительная юная красавица, готовая зарабатывать на жизнь, опрокидываясь на спину.
— Соглашайся, — ворвался в мысли Лив глубокий мужской голос.
— Когда состоится свадьба? — спросила Лив. В душе она была вовсе не согласна, но пока не видела иного выхода уберечь Кэрол от разбитого сердца. Может, если оттянуть время, что-то и удастся придумать.
— Через две, может три, недели. Сегодня ты будешь держаться со мной так же дружески, как с Кэрол и Майклом, а в последующие дни мы будем изображать влюбленную парочку, изредка обмениваясь поцелуями и ласками. Дед сообразит, что между нами что-то намечается, а к концу недели я объявлю о нашей свадьбе. Техническую сторону вопроса оставь мне.
— У меня есть выбор? — сухо осведомилась Лив. Глаза Мартина стали безжалостными и холодными.
— Нет, если тебе небезразлично счастье Кэрол, а ты внушила мне уверенность, что оно тебе небезразлично. Впрочем, ты ведь отлично умеешь изображать чувства, которых на самом деле не испытываешь.
Губы Лив искривила горькая усмешка. Чтобы такой тип, как Мартин, ставил под вопрос искренность ее чувств! Это можно назвать по меньшей мере иронией судьбы.
— Хорошо, я согласна, — коротко произнесла она.
Сильная рука легла на основание ее спины.
— Какая разумная леди, — протянул Мартин, и в его голосе, как показалось Лив, прозвучали нотки скрытого удовлетворения.
Он вывел ее из комнаты, и они спустились по широкой лестнице.
Когда они подошли к гостиной, Лив освободилась от поддерживавшей ее руки. Она поддалась на его шантаж, но разыгрывать влюбленную девицу с сияющими от счастья глазами явно не готова.
Высоко подняв голову, она проскользнула мимо Мартина в большую элегантную комнату.
— Кэрол, Мики, — кивнула она молодой паре, с довольным видом устроившейся на широком диване, обитом парчой.
И тут ее внимание привлек старик, медленно поднимавшийся из кресла с высокой спинкой. Взявшись за трость, он сделал шаг навстречу Лив. Когда-то это был крепкий высокий мужчина, но годы и болезнь ссутулили его широкие плечи. Черный смокинг висел на исхудавшем теле, как на вешалке, а галстук-бабочка на воротнике плоеной рубашки не мог скрыть болезненной худобы его шеи. Одного взгляда на него Лив было достаточно, чтобы понять: этот человек очень стар и немощен, и лишь безупречное воспитание заставило его встать, когда она вошла.
Подойдя к старику, Лив протянула ему руку.
— Вы, должно быть, сеньор Жоао Родригеш Андраде, прадедушка Майкла? — Слава Богу, что она хоть имя его запомнила. — Я доктор Лив Роберте, кузина Кэрол. Я буду ее дуэньей.
Выцветшие карие глаза на изборожденном морщинами лице внезапно весело сверкнули.
— Простите, моя дорогая, но вы слишком молоды для дуэньи. Мамаши, наоборот, должны остерегаться, как бы вы не увели женихов у их дочек. — Сеньор Жоао негромко засмеялся, а Лив про себя отметила, что он говорит по-английски совершенно правильно и почти без акцента. — Верно, внук?
Лив внезапно сообразила, что Мартин подошел и встал с ней рядом. Улыбка, адресованная деду, осветила его обычно бесстрастное лицо такой нежностью, что у Лив не осталось ни малейшего сомнения: Мартин к нему искренне привязан. И хотя мысль о навязанном ей браке была ей ненавистна, она начала понимать, почему Мартин так на нем настаивал. Старик вызвал и у нее симпатию.
— Ты прав, дедушка, — отозвался Мартин. — Но сядь и позволь мне предложить гостям напитки. — Подойдя к столику с напитками, он осведомился у Лив; — Что будешь пить?
— Сухое шерри, пожалуйста, — откликнулась Лив, не сводя глаз с сеньора Жоао.
Тот уселся назад в кресло и поднял на нее глаза.
— Такого врача мне еще встречать не доводилось, — улыбнулся старик, — а я перевидал их немало на своем веку. Если бы хоть один из них походил на вас, я бы вылечился в одну минуту.
— Да вы, оказывается, льстец, сеньор! — улыбнулась в ответ Лив.