По ее тону он не мог понять, как ему следует себя вести – согласиться с ней или, напротив, возразить. Он старался действовать как можно осторожнее:
– Занять вакансию… Звучит отвратительно, отдает бюрократией.
– Ну, будет, ты же понимаешь, что я хочу сказать. После разрыва с Рейнольдсом мне не хотелось снова заводить серьезный роман. А ты вообще не способен на серьезные отношения с кем бы то ни было, мне это ясно как Божий день. Значит, я в полной безопасности.
– В безопасности?
– Да. Девушка вроде меня, не собирающаяся влюбляться, идеально подходит такому мужчине, как ты. Ни к чему не обязывающие отношения – удобно и тебе и мне.
По непонятной для нее самой причине Холли, произнося эти слова, чувствовала себя несколько уязвленной. Сказать, что он ее использовал, никак нельзя, наоборот, условия их отношений диктовала она. Может, в ней заговорила гордость? Она не собирается влюбляться в него, но это вовсе не означает, что она не хочет, чтобы он влюбился в нее. Последнее соображение раздосадовало Холли. Кто же из них двоих ветреник? Ей стало стыдно. Тем не менее она продолжила:
– Поначалу подобное порхание помогает мужчине самоутвердиться, но со временем становится утомительным. Вот почему ты изменил своим правилам и назначил мне три свидания подряд. Я, повторяю, никакой опасности для тебя не представляю.
«Изменил своим правилам»! Ник едва удерживался от того, чтобы не рассмеяться. Дэн, брат мой, ты слышишь эти речи? – мысленно воззвал он. И все же, как он в душе ни потешался, его грызло чувство разочарования. Он отказывался верить, что Холли никогда больше не влюбится. И все из-за этого Рейнольдса? Ник не мог бы объяснить почему, но он почувствовал себя оскорбленным. Ухаживая за Холли, он не думал о том, куда могут зайти их отношения, но если тебе наперед говорят, что никуда, то это вряд ли может понравиться.
Вечером Холли позвонила матери. Мари как бы между прочим спросила: «Как там этот парень из банка?» – и с ходу сообщила, что собирается приехать в гости, и не одна, а с Эдди Люмадью. «Он такая прелесть, я уверена, ты полюбишь его не меньше, чем я, а если у тебя барахлит телевизор, то он с ним сотворит чудеса».
Наутро Холли поднялась невыспавшаяся, ей полночи не давали заснуть воспоминания о не слишком приятной стычке с Ником. Расстались они довольно холодно. Ему пришлись не по вкусу ее слова о нем и его встречах с женщинами. Все, что она сказала, чистая правда, но мужчины не любят, когда женщины видят их насквозь. Между тем ей нравилось его общество, она вовсе не хотела ссориться с Ником, и если это произойдет, то виновата в этом будет только одна она, и никто больше.
Цепь осталась у Ника, поэтому перед уходом на работу Холли заперла Санни в клетку. После прогулки он беспрекословно вошел в нее, словно всю жизнь только это и делал. Джед, видно, знал, о чем говорил, когда давал свои советы.
Дальше все пошло сикось-накось, понедельник оправдал свою репутацию тяжелого дня. Едва Холли перешагнула порог приюта, как столкнулась лицом к лицу с мистером Мелоди. Он был удручен не меньше мистера Спорлея, ибо миссис Викерс не поправилась. Слава Богу еще, что Флосси Эллен простила его за то, что он обидел мисс Крайсак, но только потому, что Флосси сама затеяла новый скандал, о котором Холли узнала из телефонного разговора с торговым агентом приюта. Бесстрашная Флосси вторглась со своей каталкой в его кабинет и учинила ему разнос за то, что новая партия средств для полоскания рта не выдерживала сравнения с предыдущими, в течение ряда лет поступавшими в приют.
Холли постаралась втолковать Флосси, что во всем виновата фирма-поставщик, агент же совершенно ни при чем. Она сопроводила источающую праведный гнев Флосси из кабинета торгового агента до самого холла и ушла, уверенная, что инцидент исчерпан. Но не тут-то было, Флосси, как только Холли ушла, немедленно совершила марш-бросок на застекленную террасу, где собралась побеседовать группка стариков, оттеснила плечом присматривавшую за ними новую женщину, работающую у них на добровольных началах, и раздала всем бумагу и ручки с просьбой написать жалобу на недоброкачественный товар, поступающий в приют.
Холли только-только принялась за изучение новых федеральных постановлений в надежде извлечь из них что-нибудь полезное для своей работы, как в комнату ворвалась разъяренная дама, взбешенная поведением Флосси. Потребовалось целых двадцать минут, чтобы ее успокоить. После ее ухода Холли позвонила Питеру, сообщила, что Флосси каким-то образом проникла в его ящик с официальными бланками приюта, поэтому, если он не желает, чтобы фирма-поставщик получила шесть гневных писем за его подписью, он должен немедленно отправиться на застекленную террасу, а она, Холли, этого сделать не может, потому что и так опаздывает на радиоинтервью.