— Всенепременно. Этого молодого человека, которого несут ваши люди, зовут Тимофеем — он унтер-офицер и его ждёт хорошая карьера на военном поприще. — Русский, так хорошо изъяснявшийся на французском языке, указал взглядом на бойца раненого в бок. — А вот этот мужчина, зовётся Евпатием, он тоже достойный уважения воин — герой.
Внимательному взгляду вдовы было заметно, что московит устал — его донимала недавно полученная рана, и он остановился поддержать ничего не значащий разговор, только из уважения к ней. Поэтому он представлял своих товарищей, не дожидаясь, когда те окажутся рядом с ними. Что в свою очередь, делало его попытку быть галантным — весьма нелепой. И немного смутило хозяйку дома — заставив немного растеряться.
— Очень приятно, мой отец, борон Аккурти фон Кенигсфельс. Правда, папа официально меня не признал. Но всем этим великолепием я обязана именно ему. — Невпопад и не очень связано пролепетала Марта, немного потупив взор. — Он принял активное участие в моем воспитании и позаботился о моей дальнейшей судьбе. Так что, сейчас я ношу фамилию Берг — Марта Берг. Мой безвременно усопший Андреас, — за которого меня выдал замуж мой папенька, был офицером. Но год назад, погиб на дули…
Как и обещал квартирант: вскоре прибыл русский лекарь, заставивший всех сильно удивиться — им оказалась женщина. Марта поначалу подумала, что Урсула чего-то напутала, докладывая ей о визите молодой женщины. Но девушка поклялась, что именно так её представил русский толмач, — который постоянно дежурил в прихожей… — «Ну и нравы у этих московитов — одно слово варвары». — Подумала вдова, провожая гостью взглядом. С ней она повстречалась, идя в комнату к своей дочери. Выйти встречать доктора московитов, было неудобно: а любопытство искало причину, по которой она могла увидеться со служительницей Асклепия. Всё оказалось так как и говорила служанка: гостя гордо шла за старым Клеменсом в сопровождении двух стрельцов; у которых на рукавах были белые повязки с красными крестами. На ней была необычного фасона одежда, — к слову сказать, она весьма хорошо смотрелась на русской врачевательнице. Поверх чёрного, изящного, длиннополого тулупчика с меховой оторочкой, был одет белый передник, с таким же, как у сопровождавших её воинов красным крестом на груди. На голове у этой дамы, была одета необычная, но при этом — прелестная меховая шапочка. А один из сопровождавших её мужчин, нёс увесистый саквояж из чёрной кожи.
— Тоже мне — рыцари ордена Тамплиеров — Тихо с нескрываемой ревностью прошептала Марта, повторно посмотрев в след лекарю, когда обернулась, дойдя до детской комнаты.
Вдова не могла определиться, что её больше всего раздражало в гостье: толи её внешний вид, толи самоуверенность, с которой незнакомка шла по её дому, или ещё чего не будь…. А может то, что русский доктор шла к комнате, где поселился командир егерей — так раненые воины себя называли. Ох уж эти непонятные Русские, зачем солдат называть охотниками…
Вскоре, после того как лекарь, осмотрев и перевязав своих пациентов ушла: забегали неугомонные русские посыльные, но все они вели себя очень более или менее тактично — чего от них ни ожидал никто. Прибывавшие порученцы докладывали о цели визита переводчику, сидевшему у входа, в компании двух вооружённых охранников. А получив добро на визит, спокойно шли за прислугой указывавшей им путь, и также под пристальным присмотром возвращались. Челядь дома Берга, не спускала глаз с чужаков, чтоб никто из них даже не посмел покуситься на хозяйское имущество. Мало ли что госпожа разрешила им здесь шастать — но о полном доверии завоевателям не могло быть и речи.
Поближе к обеду, по договорённости с хозяйкой, появились солдаты, принёсшие корзины с продуктами для приготовления еды постояльцам. Они аккуратно сложили всё на кухне. Всеми их действиями руководили обычно добродушная кухарка Ингегерд и невысокий, пришлый толстяк в белом костюме, колпаке и таком же белоснежном переднике. Иван Кузьмич, которого Юрий Витальевич отрекомендовал как хорошего повара. Ох, если бы он знал, на что он обрёк своего кашевара: которому довилось убедиться на собственном опыте, что женщины иногда, могут убивать не только словами, но и взглядом. Кухарку как будто подменили — позабыв о недавних страхах, она демонстрировала своё неудовольствие сложившейся ситуацией. Чтобы не делал, русский стряпчий со своими помощниками, куда бы он ни перемещался по кухне: его везде настигал тяжёлый взгляд поварихи. Ингегерд словно подменили — она как злой надзиратель контролировала каждое движение своего конкурента. Но видимо и Кузьмич, был не из робкого десятка. Он совершенно невозмутимо делал своё дело, не замечая бабу — снующую у него под ногами. Благо, он не понимал ни слова из того, что она временами ворчала себе под нос. Были у этой комедии и благодарные зрители — Ола и Клеменс. Оба брата остановились возле кухни после того, как услышали испуганное — «ОЙ»! — Это чужак, ущипнул надоедавшую ему Ингегерд, за то место, откуда у ворчуньи растут ноги. После чего весело засмеялся — довольный полученным результатом. Не меньше веселились и оба бездельника, ставшие свидетелями этого инцидента. Тем более, они понимали каждое слово, из возмущённой тирады — коей разразилась кухарка. Но встретившись с ней взглядом, они оба поспешили удалиться, уже издали извергая скабрёзные остроты по поводу увиденного «заигрывания» московита с кухаркой.
Через полчаса деятельности иноземного повара, паломничество прислуги на кухню усилилось. Все считали своим долгом заглянуть во владения Ингегерд: и причиной этому был не интерес к тому, что происходило между ней и иноземным поваром, а запахи, идущие из его странной посудины. Кузьмич с важным видом колдовал у казана, — который он принёс с собой, временами подсыпал в него необходимые ингредиенты. С чувством величайшего удовольствия поглядывал на хозяйских кухонных работников, которые во главе со своей начальницей, недоумевая, замерли и смотрели на его действия, вдыхая аромат томящегося мяса и специй.
— Вот етит-тудыть, это вам, не щи лаптем хлебать. — Назидательно говорил он, поглядывая на хозяев и тех, кто временами заглядывал в дверь. — И не вашу размазню есть. Это плов — Османское блюдо, оно совсем не хуже ядрицы с грибами. Эх, да чего вы нерусси понимаете.
Иван махнул рукой и с важным видом заглянул под крышку.
— Ну, вот и готово. Можно и господ звать. — Резюмировал он, сдвигая котёл с плиты. — Ну, что стоите рты разинув? А-а-а.
Снова обречённо махнул Кузьмич и пошёл к переводчику, чтобы тот объяснил всем, что пора накрывать на стол.
— Ляксандр, и суп, и плов, и коптофля — пюре — готовы. Скажи этим бестолочам: пусть сервируют столы, да зовут хозяев — мы и так уже задержали начало обеда.
— Давно пора. — Обрадовался сидевший в фойе мужчина. — А то, из-за твоих запахов, у меня кишка кишке лупит по башке…
К столу Марта вышла при «полном параде» — одев своё самое лучшее платье и ненавистный ей парик. В столовой уже были двое гостей с переводчиком (раненому в бок бойцу, понесли еду в постель, его должна была кормить Улва). Старая кормилица Эмма, тоже была в столовой, она держала на руках свою воспитанницу Эльзу. И с нескрываемым страхом, поглядывала на гостей, которые в свою очередь, ею совершенно не интересовались.
— Мадам, вы просто обворожительны. — Высказал комплимент Юрий Витальевич, заметивший её появление первым. — Я польщён, что вы решили осчастливить нас своим присутствием, и разделите с нами трапезу.
— О — у, месью вы мне льстите. Но всё равно, спасибо. — Ответила вдова, сделав неглубокий реверанс.
— Надо держаться достойно. — Думала Марта, неспешно обводя всех присутствующих взглядом. — Нельзя чтобы они заметили мою заинтересованность их присутствием: но и отталкивать их излишней холодностью тоже нельзя. Матерь божья, за что на меня свалились такие испытания?
Гости тактично подождали, пока за столом усядутся женщины, после чего сами заняли свои места. Когда начали подавать еду — кстати сказать, очень вкусную: московиты на удивление не накинулись на неё, не лезли в одну посудину — зачерпывая пищу по очереди (именно так, по слухам ели все русские). Здесь же, они были самим эталоном тактичности, поддерживая светскую беседу не о чём.
— Может в отсутствии женщин они ведут себя по-другому, но сейчас, они заслуживают репутации весьма приятных сотрапезников. — Думала Марта, наблюдая за гостями. — Особенно этот граф. Но, не ошиблась ли я, пустив его к себе на постой. Вот сидит, внимательно слушая рассказ Эммы, вроде само радушие и добродетель. Но одновременно, заметно, что он контролирует все, что происходит вокруг: и если что-то пойдёт не так как он хочет, то непременно вмешается в ход событий. О боже как он этим напоминает Андреаса, тот тоже ничего не пускал на самотёк: только в воспитании и сдержанности, немного проигрывал этому русскому. Хотя, ещё рано делать какие либо выводы может быть, я сама нахожу в них те добродетели, которые мне хочется…